Информационное сопротивление

В революционную эпоху 1917 — 1920 гг. в Украине именно работающий люд активно боролся против «своей» рабоче-крестьянской власти. Коммунисты пытались вытравить из памяти потомков подобные эпизоды, но недаром говорят, что истина — дань времени. 

Миф о массовой поддержке большевистской власти рабочими и крестьянами десятилетиями навязывался населению бывшего СССР. На этом мифе частично основывается и иделогия современных «народных республик». Кажется, стоит прогнать националистов и чужих капиталистов (свои пусть остаются), все поделить и наступит социальная и имущественная справедливость.

Однако историческая правда — вещь упрямая. В революционную эпоху 1917 — 1920 гг. в Украине именно работающий люд активно боролся против «своей» рабоче-крестьянской власти.Коммунисты пытались вытравить из памяти потомков подобные эпизоды, но недаром говорят, что истина — дань времени.

Город «вне закона»

Население Елисаветграда (ныне Кировоград, город, оказавшийся сейчас в эпицентре дискуссий относительно переименования) большевики в феврале 1918 года объявили «вне закона». Они захватили власть в Елисаветграде в январе 1918-го. Но уже в феврале 1918-го под давлением немецко-австрийских войск, которые по условиям Брестского договора развернули наступление на Украину, местный ревком выехал в Полтаву.

В городе остался его представитель комендант Беленкевич, который приказал жителям немедленно сдать оружие. Но собрание жителей рабочих кварталов (влиятельные в революционных условиях органы самоуправления, которые действовали в Елисаветграде с начала 1918 г.) решили, что оружие сдавать не следует. Свое решение они мотивировали тем, что «город остался без власти, и население само должно защищать свое имущество и жизнь от посягательств злых людей, пользующихся моментом».

Тогда Беленкевич объявил всех отказавшихся сдать оружие «вне закона» (значительную часть населения ). Он угрожал применить силу против нарушителей приказа. Однако неожиданно для себя наткнулся на массовое, а главное — организованное сопротивление. Беленкевич был вынужден оставить Елисаветград. Изгнание коменданта было первым этапом «народного восстания». Это была реакция на своевольный приказ, который не учитывал условия революционного времени.

Попытка применить военную силу против гражданского населения города, а не против какой-то отдельной политической силы, вызвало недовольство населения. Один из участников восстания с гордостью вспоминал: «Нас объявили „вне закона“ за то, что мы не хотели сдавать оружие, а мы этим оружием восстановили закон и спасли город от беззакония». Власть в Елисаветграде перешла к Временному комитету революции, который образовали представители правых социалистических партий и кадеты. Одним из первых решений было создание штаба по защите города. 

Железнодорожный вокзал — место, где остановились эшелоны Марии Никифоровой (Маруси) после боев в Елисаветграде

Между тем Михаил Муравьев (жестокий большевик, который командовал наступлением на Киев в январе 1918 г.) расценил события в городе проявлением контрреволюции и направил в район конфликта отряд анархистки Марии Никифоровой (Маруси). Она получила задание восстановить большевистскую власть в Елисаветграде.

Маруся на тот момент была союзницей большевиков. Именно с ее участием в январе 1918 г. в этом городе была установлена ​​власть коммунистов. Жителям она запомнилась анархическими экспериментами со свободной раздачей товаров из частных магазинов, реквизициями, конфискациями, расстрелами. Масштаб акций воинственной женщины-анархистки был таким, что даже большевики называли ее действия «архиреволюционными». 

Просто Маруся

Итак, Никифорова имела плохую репутацию в городе. Об этом свидетельствует ее описание, которое оставил Юрий Яновский в повести «Байгород» (романтическое название Елисаветграда, города, который лежит на уютных берегах Ингула). Марусе как женщине крепко досталось от автора: «Малого роста, приземистая, с большими зелеными глазами; она является образцом похотливой женщины. Мускулистые ноги ее словно вот-вот разорвут галифе. Френч словно и большой по размеру сидит как резиновый. От каждого шага ее груди дрожжат. Где она випаслась, эта полнокровная самка?» Наверное, это был риторический вопрос для многих елисаветградцев. О Марусе и сейчас есть много сплетен (от происхождения до гермафродитства), поэтому подаем достоверную информацию об этой женщине из российских архивов.

Родилась Мария Григорьевна Никифорова в 1889 году в с. Печениково Стародубского уезда Черниговской губернии в обычной крестьянской семье. В организацию анархистов вступила в 1903 г.. М. Никифорова зарекомендовала себя как один из руководителей банды, во время проведения экспроприаций переодевалась в мужскую одежду и действовала под псевдонимом «Володя».

Знаменская церковь. У церкви должен был стоять памятник участникам Народного восстания

В 1907 году она была арестована и обвинена в убийстве пристава и в многочисленных экспроприациях, которые получили общее название «Старобельское дело». В мае того же года вместе с 13-ю другими женщинами М. Никифорова сбежала из тюрьмы во Францию. В 1917 она вернулась в Россию. При поддержке известного большевика Владимира Антонова-Овсеенко Маруся организовала «Первый свободно-боевой батальон по борьбе с контрреволюцией» (250-300 человек).

Он имел пулеметы, броневики, бронепоезда и бронеплатформы, две пушки и 5 бронеавтомобилей. Анархисты придерживались тактики «рельсовой войны»: продвигались вдоль железнодорожного пути, останавливаясь в крупных городах и станциях. Среди бойцов-мужчин женщина-командир пользовалась авторитетом и уважением, ее уважали за смелость, жестокость, ораторское искусство.

Отряд М. Никифоровой устанавливал анархо-большевистскую власть в январе 1918 г. в Александровске, Екатеринославе и Харькове. Командующий украинским фронтом В. Антонов-Овсеенко достаточно высоко оценивал ее как командира, хотя и считал малодисциплинованой. Елисаветградцы это революционное воинство воспринимали как стаю преступников и бандитов-гастролеров. Таким образом, конфликт зажиточного города с противниками частной собственности был неизбежен.

«Народное восстание»

Получив известие о приближении эшелона Никифоровой к Елисаветграду, Комитет по охране города объявил мобилизацию. Начались переговоры городской думы с Беленкевичем. Его предостерегали от появления Никифоровой в городе, но Беленкевич проигнорировал мнение горожан. Мол, ее послал сам Муравьев. Слухи о прибытии Маруси (иначе ее не называли) значительно увеличили количество защитников Елисаветграда. Начался второй этап «народного восстания» — оборона Елисаветграда от анархистов, союзников большевиков. Местная газета «Голос Юга» назвала его «обороной от летучих гастролеров». Настрой защитников города был

решительным: «Рабочие, молодежь и старики заявили, что они будут защищаться до последнего патрона, что они отошли от политики, но не желают подчиняться преступникам», — писала местная газета «Голос Юга». Решительность елисаветградцев и массовость восстания объясняется усталостью населения от анархо-большевистских экспериментов, с которыми город уже познакомился достаточно.

Центральная часть города, которую обстреливал броневик Никифоровой (бульвар)

24 февраля 1918 года в Елисаветград вошел хорошо вооруженный, до 500 человек отряд Маруси (броневики, бронепоезда, пулеметы, пушки). Начало нового конфликта между елисаветградцами и Никифоровой довольно подробно описала одесская пресса (ситуация в Елисаветграде приобрела значительный резонанс далеко за пределами города даже в то, насыщенное событиями время). Сначала Маруся со своим отрядом окружила завод Эльворти. (Эльворти — английский предприниматель, владелец завода сельскохозяйственных машин (сеялок), успешный руководитель, которого поддерживали работники; поэтому они были решительными противниками большевистской национализации), однако рабочие силой оружия заставили ее снять осаду.

Затем на главных улицах города появился броневик никифоровцев. Он продвигался по городу, обстреливая дома. Были убитые и раненые. Но елисаветградцы самоорганизовались для отпора анархистам. Мобилизуются квартальные комитеты. Наиболее острыми были столкновения в центре и в районе железнодорожного вокзала.

Город превратился в настоящий военный лагерь. Мещане проявили незаурядную солидарность и боевой дух. Они вспомнили, что являются потомками запорожцев и пограничников, когда-то отражавших нападения татар на украинскую степь. Дух «патриотизма родных улиц» охватил елисаветградцев. Анархистам противостояли все без разделения на партии, социальное положение, вероисповедание, национальность и достаток. Все ушло в сторону перед фактом защиты родного города. Недаром местная пресса назвала те события лучшими в истории города. В частности, конкуренты-пивовары предприниматели Зельцер и Макеев поставляли на фронт спирт, пиво, другие — хлеб и колбасы. В частных аптеках устроили перевязочные пункты. Однако ядро повстанцев составляли «настоящие байгородцы (елисаветградцы): рабочие, люди окраин, гетто».

Бои с анархистами вошли в историю города под названием «Народное восстание». Елисаветградская пресса с восторгом писала о «маруськиных днях» (другое крылатое название тех событий): «Это было время, когда, казалось, стерлись все недоразумения, куда-то далеко отошли все прошлые счета, забыта была былая рознь, все почувствовали себя равными, потянулись к свободе от угрозы и насилия, под гнетом которых протекала всю жизнь города в последнее время». 

Один из самых талантливых участников тех событий (член санитарной дружины) будущий писатель-романтик Юрий Яновский писал о том времени: «Город сразу потерял свою спокойную суетливость. В это время человек надевал на голову шляпу, а на ноги калоши, а остальные его одежды не могли выходить за пределы винтовки, минимального количества патронов и воинственно насупленных бровей. Все бы считали его прилично одетым, а сам он только заметил бы отсутствие носового платка. Такой нежности к вооруженному человеку нам не приходилось видеть ни до этого, ни после этого. Потому что здесь не на каком-то мифическом фронте, а на родных улицах за очевидное дело клали головы, кровь перед глазами восхищенного их геройством города».

Причиной подобного запала тогдашние журналисты назвали значительную прослойку мелких и средних частных собственников, которые стремились защититься от революционных «изобретений».

«Все они труженики, которые упорным трудом создали свои дворы, дома, держали сбережения в государственных кассах. Их много, очень много. Голос собственности — голос мощный и влиятельный. Кто наступает на голос собственности — рискует сломать себе шею, и госпожа Никифорова и Беленкевич — последние доказательства этому».

Довольно своеобразным было участие в восстании рабочих Каменского завода (современный Днепродзержинск). Елисаветградцы известили их о нападении анархистов. Каменец отправились на помощь. Прибыв в город на Ингуле, они попали в неприятную историю. Анархисты Никифоровой контролировали железнодорожные пути вокруг Елисавета. Встретив вооруженных рабочих, Маруся убедила их, что в «городе засела буржуазия», которую они пытаются выбить оттуда. Непосвященные в нюансы борьбы рабочие с Катеринославщины присоединились к анархистам. Когда же часть из них попала в плен, выяснилось, что они воюют с теми, кому ехали помогать. Только после победы мещан екатеринославцев освободили из местной тюрьмы.

Бои с анархистами продолжались три дня, с 24 по 26 февраля 1918 года. В условиях опасности со стороны анархистов и конфликта с большевиками, а также, обладая информацией о военной помощи Украине со стороны Центральных держав, «Временный Комитет по защите революции г.Елисаветграда» принял решение об интеграции города в УНР, хотя до этой угрозы городская дума имела пророссийские настроения. Власти города сообщили об этом атаману Кульчицкому и попросили двинуться на помощь. Но раньше Кульчицкого в город прибыли большевики, которые остановили бои. Красный матрос Полупанов (в будущем директор завода Эльворти уже под названием «Красная звезда») назвал ситуацию, сложившуюся в городе, провокацией.

У Петропавлиськой церкви проходила линия фронта боев с анархистами

Елисаветград выстоял! Никифоровцы отступили. Но последствия боев были тяжелыми для города, который впервые почувствовал, что такое гражданская война. Во время столкновения с анархистами погибли 86 граждан, 147 получили ранения. Елисаветград претерпел значительных разрушений.

Граждане Елисаветграда (Байгорода) гордились своей победой, чествуя память об участниках действительно «народного восстания». Погибших похоронили в братской могиле, планировалось установление памятника. Участники восстания получали удостоверения, предоставляли льготы им и членам их семей. Победа над анархистами имела для города чисто практическое значение. Елисаветградцам удалось пополнить запасы одежды, награбленной анархистами в других городах. Запасы эти остались в брошенных никифоровцами эшелонах на железнодорожном вокзале. Вещи передали участникам восстания, городской больнице и отделению красного креста, а также на нужды погребальной комиссии. Ю. Яновский, участник восстания, оставил воспоминания о тех событиях в форме художественного произведения, своеобразной романтической оды защитникам города.

«Народное восстание» 1918 года в Елисаветграде стало действительно уникальным эпизодом революционного периода в Украине. «Патриотизм родных улиц» и гражданское сознание оказались весомее социальной и национальной розни, которая, к сожалению, снова воцарилась в городе. В частности, оркестр завода Эльворти отказался играть на похоронах буржуя, который погиб от ран, полученных во время восстания. Памятник так и не установили, об участниках восстания начали забывать.

В частности, от одного из героев «народного восстания» — летчика аэроплана, который под обстрелом бомбардировал позиции анархистов, защищая родной город, требовали освободить квартиру для офицера австро-венгерской армии, прибывшего в город весной 1918 года. В дальнейшем большевики начали тщательно зачищать печатные воспоминания о событиях «народного» (термин городской думы), а по сути — антибольшевистского вооруженного выступления. 

Эксперименте Никопольского ревкома

Весной 1919 года большевики навязали украинским крестьянам политику «военного коммунизма», что вызвало значительное сопротивление населения. Выполняя директивы центральных органов советской власти, руководители Никопольского исполкома организовали интенсивный вывоз продовольствия для голодающих Москвы и Петрограда.

Выполнение планов происходило за счет продразверстки, наложенной на украинское крестьянство. Это быстро привело к усложнению товарообмена между Никополем и окружающими селами. Кроме этого, большевики издали приказ о запрете охоты и сдаче охотничьего оружия. В дальнейшем планировалось проведение массовой переписи имущества крестьян. Первая попытка осуществить перепись в пригороде Лапинка не имела успеха. Крестьяне просто избили переписчиков, превысивших свои полномочия.

Учтя подобные настроения, члены никопольского парткома пообещали отложить перепись на две недели. Однако 23 мая 1919 года вышло очередное своевольное постановление о проведении мобилизации в селах Никопольского волости. За неявку ревком угрожал наказанием по законам военного времени. Вскоре крестьян известили, что неделю с 3 по 9 июня 1919 года объявлена временем для поставок Красной Армии, а июнь должен был стать месяцем сдачи оружия. Население с возмущением встретило весть о подобных мероприятиях. Поэтому уже 6 июня 1919 года Никопольский исполком, учитывая настроения крестьянства, ранее назначенного срока начал изъятиея оружия. При этом отдельные группы в сопровождении членов парткома и соваппарату изымали не только оружие, но и обувь, одежду, предметы быта.

В ответ крестьяне Лапинки не пустили реквизиционный отряд в село. 6 июня 1919 года начальник Никопольского гарнизона Лаврин издал ультимативный приказ о немедленной сдаче оружия, или же село будет обстреляно. Для разрешения конфликта был созван местный большевистский исполком. Его участники отметили, что приказ может спровоцировать крестьян к восстанию. Однако отмена постановления означала бы потерю авторитета власти большевиков, поэтому было решено не отказываться от его выполнения. Итак, осознавая всю нелепость и несвоевременность своего решения, большевики не смогли поступиться собственным амбициям, что в дальнейшем привело к трагическим для обеих сторон последствиям.

Колокольный звон зовет к восстанию

Жители непокоренной Лапинки, возмущенные подобной политикой, первыми прибегли к вооруженному сопротивлению. В ночь с 7 на 8 июня 1919 года они вооруженным огнем встретили реквизиционный отряд, начался бой. 8 июня церковные колокола Никополя известили прибывших в город крестьян о начале восстания, которое получило название Троицкое, потому что началось в день Святой Троицы. Самое начало восстания в большой религиозный праздник выглядит фактом уникальным и свидетельствует о решимости настроений крестьянства.

Восстание получилось антибольшевистским, но не антисоветским. Никопольское временное рабоче-крестьянское правление во главе с М. Петренко издало листовку, которая объясняла намерения повстанцев. В частности, в ней отмечалось, что «в Великдень коммунисты начали грабить крестьян, поэтому они подняли восстание и установили свою советскую власть». Листовка призвала крестьян к единению для борьбы с большевиками и помощи своему авангарду оружием, хлебом, людьми.

Руководящее ядро Троицкого восстания выступило под лозунгом не только установления власти демократически избранных рабоче-крестьянских Советов, но и под сине-желтыми флагами УНР. Поэтому отряд из Каменки-Днепровской численностью 500 человек, в основном — русские, вернулся домой. Организаторам вооруженного сопротивления удалось сформировать многочисленные отряды пехоты и конный отряд, который, правда, был плохо вооружен. Руководителями восставших крестьян были бывшие военные Мазенков, Кот, Чайковский, крестьянские вожаки Тесленко, Третьяков, Сироштан.

Восстание быстро распространялось, охватив многие села Никопольской волости. Сил местного ревкома (400 человек) оказалось недостаточно для борьбы с крестьянами. Большевики в одиночку и небольшими группами покидали город. Однако повстанцам удалось арестовать часть лидеров исполкома вместе с другими 594 большевистскими активистами. Состоялся суд общины. К смертному приговору за упорное проведение грабительской политики «военного коммунизма» были осуждены 16 большевиков. Небольшое количество виновных, несмотря на их антинародные акции, показало гуманность крестьянского суда.

Для подавления Троицкого восстания, которое продолжалось неделю, из Александровска прибыл интернациональный полк, отряд чекистов, усиленные командой бронепоезда «Товарищ Ленин». 16 июня 1919 года восстание было потоплено в крови. Командир группы войск Никопольского направления Булгаков определил потери повстанцев в 1000 погибших. Один из участников карательной экспедиции свидетельствовал, что после боя поле было усеяно трупами, а погибших было так много, что не верилось глазам.

В 1975 в Никополе на одной из центральных площадей были перезахоронены останки 16 членов советской власти, казненных участниками Троицкого восстания. Количество крестьян, замученных большевистской властью, значительно превышало 16 человек. Вопрос о чествовании их памяти, как и участников «Народного ополчения» в Елисаветграде, советской, рабоче-крестьянской властью никогда не поднимался.

Такие вот эти восстания — в ​​чем-то разные, в чем-то похожие. Люди объединились на уровне общины и сумели дать отпор тем, кто стремился к «светлому будущему», не спрашивая согласия нормальных людей. Но эти победы были локальными. Поэтому помним Шевченко: «Обніміться ж, брати мої, молю Вас, благаю!».

—

Юрий Митрофаненко, опубликовано в издании Тиждень.UA

Перевод: Аргумент