Авторитарные «откаты» в ряде стран позволили некоторым политикам заговорить о ненужности демократии в западном варианте.
Сейчас, в начале XXI века, перспективы либеральной демократии как политического режима не видятся столь радужными, как это было, скажем, на рубеже восьмидесятых-девяностых годов прошлого века, когда многие исследователи, общественные и политические деятели находились в упоении от успехов третьей волны демократизации (в терминологии Сэмюэла Хантингтона), а некоторые из них даже говорили о конце истории как триумфе либеральной идеи в мировом масштабе. В современной литературе все чаще слышатся тезисы о национальных моделях демократии; все чаще подчеркивается роль культурных особенностей «принимающей» транзит страны, которые могут не совпадать с традиционным институциональным дизайном западной демократии.
Ранее серьезным аргументом «за демократию» (помимо ее ценности самой по себе) был аргумент «от модернизации»: теории модернизации, получившие развитие в середине XX века, часто подчеркивали связь между установлением демократического режима и успешным экономическим ростом. Многие социальные ученые были убеждены, что отсталой стране для развития достаточно встать на путь построения рыночной экономики и правового государства, что приведет в итоге к росту ВВП и повышению благосостояния граждан.
Авторитарные «откаты» в ряде стран дали не только основание говорить о «неуниверсальности парадигмы транзита», но и повод (для некоторых политиков и исследователей) подчеркивать неприемлемость или ненужность демократии в западном варианте вообще. Утверждалось, что высокий уровень экономического развития достижим и без политических прав и свобод, а модернизацию зачастую успешно осуществляли авторитарные (и даже тоталитарные) диктаторы. Действительно, Иосифу Сталину удалось провести индустриализацию в отсталой аграрной стране. Авторитарной была и модернизация Сингапура. Чили, Тайвань, Южная Корея с некоторыми оговорками могут пополнить копилку примеров авторитарных модернизаций.
"В современной России ценность и значимость свободы осознана далеко не всеми"
В современной России ценность и значимость свободы осознана далеко не всеми. Так, согласно опросу американской организации Freedom House, большинство россиян склонны считать, что материальное положение важнее личной свободы, а в случае необходимости можно передать власть в руки одному человеку, чтобы он навел порядок. Также граждане России были готовы ограничить свободу слова и печати, если это будет необходимо ради интересов государства. Иными словами, налицо склонность к авторитаризму и диктатуре.
Такие данные и порождают различные дискуссии в публичной сфере об «особом пути» России или о том, что для успешного развития нужна сильная рука. Звучат тезисы о «суверенной демократии», которой нет нужды оглядываться на чуждый опыт других стран, неприменимый к отечественным реалиям.
Но что остается за скобками такой аргументации? Способны ли сейчас ссылки на «жесткую руку» убедить в необходимости и легитимности авторитаризма для такой цели, как модернизация? Или сейчас речь идет о модернизации другого типа, не укладывающейся в традиционные рамки и представления?
Под модернизацией зачастую понимается именно технологическая модернизация - развитие промышленности, современного оборудования и так далее. Очевидно, именно в таком смысле звучали призывы к модернизации в российском общественно-политическом дискурсе. Однако в последнее время крайне актуальной стала задача «постиндустриальной модернизации».
"Переход к постиндустриальному обществу в условиях авторитаризма не просто маловероятен, он невозможен
Как отмечает американский социолог Рональд Инглхарт, объективные ограничения свободы человека, имевшие место ранее, в современном постиндустриальном мире если и не полностью элиминируются, то в значительной мере ослабляются в силу нескольких основных причин:
1. Интеллектуальная самостоятельность. Образование выступает в качестве мобилизующей силы. Высокий уровень образования позволяет критически оценивать имеющуюся информацию и самостоятельно получать новую. Отныне нет необходимости полагаться на картину мира, созданную другими. Человек получает возможность формировать собственную автономную картину в противоположность гетерономной.
2. Социальная независимость. В информационном обществе наблюдается отказ от жесткого централизованного контроля. Если в условиях индустриального общества человек зачастую был встроен в ту или иную социальную группу, которая имела свои стандарты и правила поведения, то постиндустриальное общество и «экономика услуг» подразумевают гибкость, самостоятельность.
3. Экономическая защищенность. Если даже в ряде современных развитых стран наблюдался отказ от социал-демократических принципов и пересмотр доктрины государства всеобщего благоденствия (welfare state) под влиянием неолиберализма, всё равно население живет в условиях социальной защищенности и обеспеченности. Человек больше не обязан большую часть своего времени тратить на то, чтобы создать условия для физического выживания; теперь большее значение приобретает качество жизни.
По словам Инглхарта и Вельцеля, «классики модернизационной теории, что вполне объяснимо, не предвидели возникновения эмансипационного импульса, проявившегося на позднейших стадиях модернизации. Этот импульс несовместим с технократическим авторитаризмом, который, по мнению многих теоретиков (и таких писателей, как Джордж Оруэлл), должен был стать итогом модернизации в политической сфере. Вопреки подобным ожиданиям, выход на первый план ценностей самовыражения делает более вероятным результатом политического развития утверждение демократии».
Трансформация ценностей индустриальной эпохи и утверждение постиндустриальных ценностей видоизменяет и многие институты индустриального общества. Так, например, ослабляется авторитет власти, усиливается степень участия граждан в общественной жизни. Можно сказать, что человек поставлен во главу угла, и именно эмансипированная личность находится в центре нового общества.
Таким образом, переход к постиндустриальному обществу в условиях авторитаризма не просто маловероятен, он невозможен. Населению и лицам, принимающим решения, стоит очень тщательно подумать, куда их приведут аргументы в пользу «сильной руки».
Андрей АВДЕЕНКОВ,
российский политолог и публицист