Информационное сопротивление

"ЛЕДОКОЛ  Глава 32" - Виктор Суворов

Зубастое миролюбие

5 мая 1941 года в Кремле перед выпускниками военных академий Сталин, по существу, призвал их не верить официальной пропаганде, а готовиться к войне.

ВИЖ. 1995. №6. С. 6.

8 мая 1941 года ТАСС передало в эфир важное сообщение. Вот его текст:

«Японские газеты публикуют сообщения агентства Домей Цусин, в котором говорится… что Советский Союз концентрирует крупные военные силы на западных границах… концентрация войск на западных границах производится в чрезвычайно крупном масштабе. В связи с этим прекращено пассажирское движение по Сибирской железной дороге, т. к. войска с Дальнего Востока перебрасываются главным образом к западным границам. Из Средней Азии туда же перебрасываются крупные военные силы… Военная миссия во главе с Кузнецовым выехала из Москвы в Тегеран. Назначение миссии, отмечает агентство, связано с вопросом о предоставлении Советскому Союзу аэродромов в центральной и западной частях Ирана.

        ТАСС уполномочен заявить, что это подозрительно крикливое сообщение Домей Цусин, позаимствованное у неизвестного корреспондента Юнайтед Пресс, представляет плод больной фантазии его авторов… никакой «концентрации крупных военных сил» на западных границах СССР нет и не предвидится. Крупица правды, содержащаяся в сообщений Домей Цусин, переданная к тому же в грубо искаженном виде, состоит в том, что из района Иркутска перебрасывается в район Новосибирска — ввиду лучших квартирных условий в Новосибирске — одна стрелковая дивизия. Все остальное в сообщении Домей Цусин — сплошная фантастика».

          Кто же прав — Домей Цусин и Юнайтед Пресс или ТАСС?

           Домей Цусин говорит о выезде советской миссии в Иран, а ТАСС это опровергает. Через три месяца советские войска без приглашения войдут в Иран и действительно построят там себе аэродромы — и не только аэродромы, но и многое другое.

         О каком Кузнецове речь идет, поди догадайся: у нас Кузнецовых почти столько же, сколько Ивановых. Не в нем дело. Дело в том, что прошло совсем немного времени, и вторжение в Иран состоялось. Японские газеты, используя американские источники, точно предсказали события. Опровержение ТАСС уже поэтому можно считать ложным.

                                    2

        Домей Цусин сообщает о концентрации советских войск «в чрезвычайно крупном масштабе». Правильно. Помимо прочего на германских границах Сталин сосредоточил двадцать механизированных и пять воздушно-десантных корпусов. Никто в истории человечества ни до, ни после этого не концентрировал такое количество чисто наступательных войск против одного противника.

         ТАСС сообщает об одной стрелковой дивизии, якобы перебрасываемой из Иркутска в Новосибирск. Послушаем других свидетелей. Генерал-лейтенант Г. Шелахов (в то время генерал-майор, начальник штаба 1-й Краснознаменной армии Дальневосточного фронта):

          «Согласно директиве НКО от 16 апреля 1941 года из состава Дальневосточного фронта на запад отправлены управления 18-го и 31-го стрелковых корпусов, 21-я и 66-я стрелковые дивизии, 211-я и 212-я воздушно-десантные бригады и некоторые части специального назначения» (ВИЖ. 1969. №3. С. 56).

         Переброска воздушно-десантных войск — это верный признак подготовки к наступлению. Переброска воздушно-десантных бригад в дополнение к пяти воздушно-десантным корпусам, уже созданным в западных районах страны, свидетельствует о подготовке наступательной операции чудовищных масштабов, которая еще никогда не проводились за всю историю человечества и, даст Бог, никогда не будет проводиться в будущем. А ложное «опровержение» ТАСС, скрывающее переброску войск, включая и воздушно-десантные, свидетельствует о том, что наступательная операция готовилась в условиях абсолютной секретности, чтобы стать совершенно внезапной для противника. Жуков на такие затеи был горазд.

         Кстати, 212-я воздушно-десантная бригада — это любимая бригада Жукова. В августе 1939 года она находилась в личном резерве Жукова вместе с батальоном Осназа НКВД и была использована в момент нанесения внезапного сокрушительного удара по японским войскам. Бригада использовалась в завершающем ударе по тылам 6-й японской армии.

       Теперь Жуков тайно перебрасывал эту лучшую воздушно-десантную бригаду Красной Армии с Дальнего Востока в состав 3-го воздушно-десантного корпуса и почему-то на румынскую границу.

         Гитлер не позволил использовать бригаду и весь 3-й воздушно-десантный корпус (как, впрочем, и все остальные) по прямому назначению. После начала операции «Барбаросса» 3-й воздушно-десантный корпус за ненадобностью в оборонительной войне был переформирован в 87-ю стрелковую дивизию (ставшую затем 13-й гвардейской), которая действительно отличилась потом в оборонительных боях. Если Сталин действительно готовился к обороне, почему бы ему сразу не формировать обычные стрелковые дивизии вместо чудовищно дорогих воздушно-десантных бригад и корпусов, совершенно ненужных в оборонительных сражениях?

                                    3

         Тайное перемещение войск с Дальнего Востока мы можем проследить по многим совершенно открытым и всем доступным источникам.

        Маршалы Советского Союза Жуков и Баграмян подтверждают прибытие 31-го стрелкового корпуса с Дальнего Востока в Киевский особый военный округ 25 мая 1941 года. Это означает, что в момент передачи «опровержения» ТАСС 31-й стрелковый корпус был где-то на Транссибирской магистрали.

        Генерал-полковник И.И. Людников сообщает, что развернув, отмобилизовав и возглавив 200-ю стрелковую дивизию, он получил приказ войти в состав 31-го стрелкового корпуса (Людников И.И. Сквозь грозы. Донецк: Издательство «Донбасс», 1973. С. 24).

          Затем корпус (как и все его многочисленные собратья) тайно двинулся непосредственно на германскую границу. Гитлер не позволил 31-му стрелковому корпусу завершить начатый путь в пункте назначения.

         Пути других корпусов, дивизий и бригад, тайно перебрасываемых с Дальнего Востока, каждый желающий может проследить по многочисленным воспоминаниям советских генералов и маршалов, показаниям пленных советских солдат-дальневосточников, оказавшихся 22 июня 1941 года у германских и румынских границ, по германским разведывательным сводкам и по многим другим источникам.

          ТАСС сообщил об одной стрелковой дивизии, которую якобы перебрасывали из Иркутска в Новосибирск для улучшения квартирных условий. Много лет я безуспешно ищу следы этой таинственной дивизии. Всех, кто объявляет сообщения ТАСС глупыми и наивными, и всех, кто не верит в эту трогательную наивность, прошу оказать мне содействие и найти хоть какие-нибудь упоминания о дивизии, которая разгрузилась весной 1941 года в Новосибирске.

        Вместо этой дивизии я нахожу множество других: дивизии, грузившиеся в то время в Иркутске и Новосибирске, в Чите и Улан-Удэ, в Благовещенске и Спасске, в Имане и Барабаше, в Хабаровске и в Ворошилове, разгружались не через сотни километров в соседнем городе, а через тысячи километров у западных границ Советского Союза.

          Вот и книга, опубликованная именно в Иркутске (Забайкальский военный округ. Краткий военно-исторический очерк. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1972), говорит о срочной погрузке многих дивизий, и все они отправились на западную границу. В апреле 1941 года тайно грузится 57-я танковая дивизия полковника В.А. Мишулина. Ему, командиру дивизии, пункт назначение был неизвестен.

          Сейчас мы знаем, что 57-я танковая дивизия перебрасывалась в Киевский особый военный округ и получила приказ начать разгрузку в районе Шепетовки.

         Тем временем поток войск на Транссибирской магистрали (и на всех других железнодорожных магистралях) нарастал.

             25 мая 1941 года дальневосточные корпуса начали разгрузку на земле Украины (например, 31-й стрелковый корпус — в районе Житомира); на следующий день командующий войсками Уральского военного округа получил приказ перебросить две стрелковые дивизии в Прибалтику.

         В тот же день командующие Дальневосточным фронтом и войсками Забайкальского военного округа получили приказ подготовить к отправке на запад еще девять дивизий, включая три танковые (генерал-майор А. Грылев, профессор В. Хвостов. Коммунист. 1968. №12. С. 67).

        А по Транссибирской магистрали из Забайкалья в район Шепетовки начали перебрасывать 16-ю армию, за ней потянулись 22-я и 24-я армии.

                                        4

          Главная и самая вопиющая ложь упомянутого сообщения ТАСС состоит даже не в том, что перемещение несуществующей дивизии объясняли улучшением «квартирных условий». «Никакой «концентрации крупных военных сил» на западных границах СССР нет и не предвидится» — вот что главное.

          Во-первых, в этот момент концентрация шла полным ходом. Германское вторжение подтвердило, что масштабы и степень концентрации советских войск превосходили даже самые смелые ожидания противника.

        Во-вторых, в момент переброски всех этих бригад, дивизий и корпусов уже была запланирована еще более мощная и поистине небывалая по размаху железнодорожная операция, не имевшая аналогов в мировой истории — переброска к западным границам СССР Второго стратегического эшелона Красной Армии.

        Директива командующим армиями о начале переброски Второго стратегического эшелона была передана 13 мая 1941 года. Именно для её прикрытия и было опубликовано опровержение ТАСС. Переброска Второго стратегического эшелона начнется ровно через месяц, и тогда ТАСС вновь выступит с очередным сообщением о том, что ничего серьезного в Советском Союзе не происходит, кроме обычных перевозок резервистов на учения.

          Пусть ТАСС вещает про обычных резервистов, а мы послушаем других свидетелей. Генерал-майор А.А. Лобачев в то время был членом военного совета 16-й армии. Вот что он рассказывает о событиях 26 мая 1941 года:

          «Начальник штаба доложил, что из Москвы получена важная шифровка, касающаяся 16-й армии… Приказ из Москвы предлагал передислоцировать 16-ю армию на новое место. М.Ф. Лукину надо было немедленно явиться в Генеральный штаб за получением указаний, а полковнику М.А. Шалину и мне организовать отправку эшелонов.

— Куда? — спросил я Курочкина.

— На запад.

Посоветовались и решили, что первыми будут отправлены танкисты, затем 152-я дивизия и остальные соединения, и, наконец, — штаб армии с приданными частями.

— Отправлять эшелоны ночью. Никто не должен знать, что армия уходит, — предупредил командующий… К отходу танковых эшелонов приехали Курочкин и Зимин, собрали начальствующий состав 5-го корпуса, пожелали генералу Алексеенко и всем командирам не уронить традиции забайкальцев…

Люди слушали эти теплые напутствия, и каждый думал, что, пожалуй, не о боевой подготовке, а о боевых действиях скоро пойдет речь» (Лобачев А.А. Трудными дорогами. М.: Воениздат, 1960. С. 123).

       Затем генерал Лобачев рассказывает об удивительных вещах. Командующий армией генерал Лукин, сам Лобачев и начальник штаба 16-й армии полковник М.А. Шалин (будущий начальник ГРУ в 1952–1956 и 1957–1958 гг.) знают, что 16-я армия перебрасывается на запад, но не знают куда именно. Всем остальным генералам из 16-й армии по секрету говорят, что назначение армии — иранская граница; нижестоящему командному составу объявляют, что целью переброски является участие в учениях; женам командного состава сообщают, что армия уходит в лагеря.

          В оборонительной войне по крайней мере генералов не надо обманывать относительно направления, где придется действовать армии, а в 16-й армии три высших командира знают о западных границах, остальные генералы получили преднамеренно ложную информацию о передислокации в Иран.

          В германской армии в то же самое время делалось нечто подобное: распространялась ложь об операции «Морской лев», очень похожая на правду. Преднамеренный обман войск относительно направления действий — это всегда верный признак подготовки внезапного наступления. Чтобы скрыть свои планы от противника, надо скрыть их и от своих войск. Так делали все агрессоры.

          Так делал Гитлер.

         Так делал Сталин.

                                              5

          Интересно, но в апреле 1941 года все, кто был связан с этими грандиозными перебросками войск, ясно понимали, что вообще-то 16-я и все другие армии, корпуса и дивизии уходили на войну. Вот жена Лобачева спрашивает мужа:

«— Воевать едешь?

— Откуда ты взяла?

— Да что, я газет не читаю, что ли?» (Там же.)

         Это интересный психологический момент, который достоин отдельного исследования. В конце 1960-х годов я опросил десятки людей, переживших войну, и все они предчувствовали наступление грозных событий. Откуда же эти предчувствия исходили? Все отвечали: да из газет!

         Мы, современные люди, на пожелтевших страницах газет тех лет редко находим прямые указания на скорую и неизбежную войну. Но вот люди того поколения, читая между строк, знали, что война неизбежна. Но не могли же они, находясь, например, где-нибудь в Сибири, знать о приготовлениях Гитлера? Может, по размаху советских приготовлений к войне они чувствовали, что войны не избежать?

         Но вернемся к рассказу генерала Лобачева. Он вспоминает о невероятной степени секретности, с которой перебрасывалась 16-я армия: эшелоны отправлялись только ночью; поезда на крупных и средних станциях не останавливались; переброска штаба 16-й армии осуществлялась в товарных вагонах с полностью закрытыми дверями и окнами; на небольших станциях, где останавливались эшелоны, выходить из вагонов никому не разрешалось.

         В то время пассажирский поезд проходил Транссибирскую магистраль более чем за 11 суток, товарные составы шли медленнее. Да, можно было возить в полностью закрытых вагонах солдат и офицеров, но тут речь идет о штабе армии! Такие жесткие меры ради сохранения секретности необычны даже по советским меркам. Сравните: когда в 1945 году по Транссибирской магистрали шел поток войск в обратном направлении для внезапного нападения на японские войска в Маньчжурии и Китае, ради маскировки все генералы ехали в офицерской форме, имея на погонах гораздо меньше звезд, чем заслужили, но все же они ехали в пассажирских вагонах.

       А вот в 1941 году генералов везли в товарных вагонах.

Почему?

                                        Глава 33

                                  Слово и дело

                    Слова не всегда соответствуют делам.

                             В. Молотов. Беседа с Гитлером

                                      13 ноября 1940 года

                (СССР – Германия. 1939–1941. Документы и материалы о советско-германских отношениях с сентября 1939 г. по июль 1941 г. Сост. Ю. Фельштинский. 1983. С. 115)

                                             1

          В 1956 году Жуков и Хрущев, дорвавшись до власти, собрали ХХ съезд КПСС якобы для того, чтобы утвердить 6-й пятилетний план, а на самом деле — ради того, чтобы раз и навсегда свалить на Сталина все преступления коммунистического режима, а заодно объяснить стране и миру причины разгрома Красной Армии летом в 1941 года.

         Причину объяснили просто: Сталин был глуп и труслив.

         В качестве доказательства привели заявление ТАСС от 14 июня 1941 года, в котором в частности говорилось, что

          «Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз»,

         что слухи о готовящемся нападении Германии на СССР

           «являются неуклюже состряпанной пропагандой враждебных СССР и Германии сил, заинтересованных в дальнейшем расширении и развязывании войны».

        ХХ съезд бурно аплодировал Хрущёву. С тех пор было принято потешаться над этим так называемым заявлением ТАСС и его автором.    Этот документ якобы

           «отражал неправильную оценку И.В. Сталиным сложившейся к тому времени военно-политической обстановки» (История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941–1945. Т. 1. С. 404).

        Неспешно текут десятилетия, но этот миф живет и побеждает. Считается хорошим тоном объявлять Сталина дураком и приводить в пример заявление ТАСС от 14 июня 1941 года.

                                              2

          Заявление ТАСС от 14 июня 1941 года заинтересовало меня в 1962 году. Мне было 15 лет; я учился в 5-й роте Воронежского суворовского военного училища, что примерно соответствовало девятому классу обычной школы. Готовясь к семинару о начале войны, взял в библиотеке увесистый том, прочитал, выписал главное, затем выступил на семинаре, рассказал о глупом Сталине и дурацком заявлении ТАСС, и получил похвалу.

          Но похвалой не удовлетворился.

          Чтобы в следующий раз получить еще большую похвалу, решил заявление ТАСС прочитать. Полностью. Но двухкилограммовый том, в котором хватало зубоскальства и ироничных замечаний о глупости Сталина, текста заявления ТАСС не содержал.

          С этого заявления ТАСС, собственно, и начался мой долгий путь к написанию этой книги.

           Вернее, не с заявления, а с его отсутствия.

           Текста заявления ТАСС нигде не удавалось найти. Нигде. Ни в каких библиотеках. Агитаторы и лекторы, орденоносные мемуаристы и храбрые исследователи, все эти константины симоновы и александры некричи, вовсю глумились над Сталиным, но цитировали только фрагмент интересовавшего меня заявления ТАСС.

        Где же весь текст? Поиск результата не дал, но позволил сделать первое удивительное открытие. Оказалось, что библиотеки, включая весьма уважаемые, старых газет не держат. Подшивки газет хранятся только три года и после того исчезают. И это общее, то есть централизовано установленное правило. Наша родная власть заметала следы своих деяний уже на этом уровне.

         Текст заявления ТАСС от 14 июня 1941 года мне удалось найти только через тринадцать лет. В Женеве, в библиотеке Европейского отделения ООН хранились никому не нужные и никому не интересные подшивки «Правды» за многие десятки лет.

          Прочитал и присвистнул.

           Вывод первый: не было никакого заявления ТАСС от 14 июня 1941 года. Было сообщение ТАСС, опубликованное в советских центральных газетах 14 июня 1941 года. Однако советское радио передало его вечером 13 июня. В тот же день товарищ Молотов передал текст сообщения германскому послу, вызванного по этому случаю в Народный комиссариат иностранных дел СССР, о чем посол сообщил в МИД Германии телеграммой №1368.

          Потому давайте говорить не о заявлении ТАСС от 14 июня 1941 года, а о сообщении ТАСС от 13 июня 1941 года.

          Ой, да велика ли разница!

          Разница невелика. Но она указывает на то, что долгими десятилетиями сотни исследователей глумились и потешались над так называемы «Заявлением ТАСС», но сами его не читали.    

                                            3

         Сообщение ТАСС от 13 июня 1941 года имело целью прекратить слухи о неизбежной войне между СССР и Германией. Сталин решительно боролся с этими слухами.

          Летом 1941 года перед Гитлером стояла та же самая проблема. Приготовления к войне скрыть трудно. Люди их видят и высказывают разные предположения.

          24 апреля 1941 года германский военно-морской атташе в Москве направил тревожное сообщение в Берлин о том, что он борется с «явно нелепыми слухами о предстоящей германо-советской войне», циркулирующими среди сотрудников германской дипломатической миссии.

            2 мая 1941 года посол Германии в СССР Вернер фон дер Шуленбург доложил в Берлин о том, что он борется со слухами, но все сотрудники, приезжающие из Германии, привозят «не только слухи, но и подтверждающие их факты».

          24 мая 1941 года глава департамента иностранной прессы Министерства пропаганды Германии Карл Бёмер в пьяном виде говорил лишнее об отношениях с Советским Союзом. Он был немедленно арестован. Гитлер лично занимался этим делом и, по словам Геббельса, придал этому событию «слишком серьезное значение».

          13 июня 1941 года, в день, когда передавалось сообщение ТАСС о том, что войны с Германией не будет, Карл Бёмер предстал перед Народным судом (потрясающе: в нацистской Германии, как у нас в Советском Союзе, был не просто суд, а народный суд!) и объявил свои речи пьяным бредом: конечно, никакой войны между Германией и Советским Союзом не будет!

         Это не спасло беднягу Бёмера от жестокого наказания, которое послужило хорошим уроком всей Германии: войны не будет! Войны не будет! Войны не будет!

        А чтобы и за рубежом ни у кого не оставалось никаких сомнений, 15 июня 1941 года министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп разослал совершенно секретные телеграммы послам Германии в зарубежных странах: намечаются крупнейшие переговоры с Москвой. Послы должны под величайшим секретом сообщить об этом правительствам стран, в которых они находились. Например, советник германского посольства в Будапеште как особую тайну обязан был сообщить эту новость президенту Венгрии.

         Принципы дезинформации везде одинаковы: если не хочешь, чтобы секрет узнал враг, скрывай его и от друзей! Руководители Германии организовали преднамеренную дезинформацию своих войск, дипломатов и военных союзников.

           Вожди Советского Союза поступали точно так же.

                                         4

           Многие в мае–июне 1941 года видели переброску советских войск к западным границам СССР, однако каждый видел только её часть. Мало кто представлял себе истинный размах происходящего.

             Германская военная разведка считала, что происходит гигантское наращивание мощи Красной Армии, но даже она видела только Первый стратегический эшелон, не догадываясь о существовании Второго.

         Многие советские генералы и маршалы, исключая тех, кто был прямо вовлечен в планирование и руководство этой переброской войск, тоже не представляли её истинного размаха, а, следовательно, и её значения. Именно поэтому впоследствии многие из них так спокойно рассказывали об этом.

         Незнание общей обстановки даже командирами весьма высокого ранга совсем не случайно. Сталин принял драконовские меры дезинформации. Сообщение ТАСС от 13 июня 1941 года — одна из этих мер. Скрыть сам факт переброски войск было невозможно, но самое главное, истинный размах этой операции и её назначение, Сталину удалось скрыть от всей страны и даже, как мы теперь видим, от будущих поколений.

          Генерал-полковник авиации А.С. Яковлев (в то время личный референт Сталина) свидетельствует, что в конце мая или в начале июня 1941 года в Кремле состоялось совещание по вопросам маскировки (Яковлев А.С. Цель жизни. Записки авиаконструктора. М.: Политиздат, 1968. С. 252).

         Ранее мы уже познакомились с некоторыми мерами, которые принимались советскими маршалами и генералами для дезинформации и маскировки действий Красной Армии: войскам объявляли, что они едут на учения, хотя высший командный состав понимал что целью передислокации были вовсе не учения.

         В оборонительной войне или перед её началом свои войска обманывать не надо. Офицерам и солдатам ставится простая и понятная задача: едем защищать Родину, вот твой рубеж, ни шагу назад! Умри, а врага не пропусти!

          Если бы Советский Союз готовил оборонительную операцию, почему бы не сказать войскам: да, товарищи, обстановка напряженная, всякое может случиться, едем рыть окопы и в них сидеть.

          Если бы войска действительно ехали рыть окопы, то нет особой разницы, когда сообщать о цели передислокации — после прибытия на место или во время отправки. Но о целях переброски войск советским офицерам и солдатам не сообщали ни при отправке, ни при прибытии. Перед ними собирались поставить совсем другую задачу, которую скрывали тогда и скрывают до сих пор.

          Чтобы представить себе степень секретности переброски войск, приведу только пару примеров. Рассказывает Маршал Советского Союза М.В. Захаров:

          «В начале июня начальник службы военных сообщений Одесского военного округа полковник П.И. Румянцев зашел ко мне, в то время начальнику штаба ОдВО, в кабинет и таинственно доложил, что за последние дни через станцию Знаменка идут «Аннушки» с ростовского направления и выгружаются в районе Черкасс. «Аннушка» — это термин, определявший в органах военных сообщений дивизию. Через два дня мною была получена шифровка из Черкасс за подписью заместителя командующего войсками Северо-Кавказского военного округа М.А. Рейтера, в которой испрашивалось разрешение занять несколько бараков вещевого склада нашего округа для размещения имущества прибывших в этот район войск с Северного Кавказа. Поскольку штаб Одесского военного округа не был информирован о сосредоточении здесь войск, я позвонил по высокочастотной связи в Оперативное управление Генштаба. К телефону подошел заместитель начальника управления А.Ф. Анисов. Сообщив ему о шифровке, полученной от М.А. Рейтера, я попросил разъяснить, в чем дело. Анисов ответил, что шифровку Рейтера надо немедленно уничтожить, что ему будут даны необходимые указания от Генштаба, а штабу округа в это дело не следует вмешиваться» (Вопросы истории. 1970. №5. С. 42).

         Далее маршал Захаров сообщает, что командующий войсками Одесского военного округа генерал-полковник Я.Т. Черевиченко тоже ничего не знал об «Аннушках».

         Советские войска всегда перебрасывались с соблюдением мер маскировки, советские военачальники всегда держали в секрете свои намерения. Это действительно так. Но всему есть мера. В Советском Союзе командующий войсками военного округа (особенно командующий войсками приграничного округа) и его начальник штаба были наделены чрезвычайными полномочиями и властью. Они в полной мере отвечали за все, что происходило на территории, находящейся под их контролем. Мне неизвестны другие случаи, когда командующий войсками округа и его начальник штаба не знали бы о том, что на территории их округа сосредоточиваются какие-то другие войска!

           Даже в ситуации, когда командование Одесского округа случайно узнало о сосредоточении каких-то войск на территории округа, Генеральный штаб, которым командовал Жуков, потребовал о полученной информации забыть, а секретную шифровку, предназначенную только для глаз начальника штаба округа, — уничтожить. Даже находясь в сейфе начальника штаба округа, эта шифровка представляла бы опасность!

         Интересно поведение генерал-лейтенанта Рейтера в этой ситуации. Макс Рейтер — дисциплинированный немец; еще в Первой мировой войне он был полковником в штабе Русской армии. Это служака прусской закваски; уж он-то знал, как хранить секреты. Но даже он, заместитель командующего войсками Северо-Кавказского округа, оказавшись со своими «Аннушками» на территории чужого военного округа, считал вполне естественным связаться с равным по положению местным начальником и спросить разрешения (конечно, персональной шифровкой!) что-либо сделать.

         Уверен, что товарищи из Генерального штаба быстро вправили ему мозги, и больше он подобных шифровок не писал.

                                                 5

           Еще один пример. 12 июня 1941 года командующий войсками Западного особого военного округа генерал армии Дмитрий Григорьевич Павлов получил из Москвы директиву под грифом «Совершенно секретно. Особой важности»:

           «На территорию ЗапОВО в период с 17.6 по 2.7.41 г. прибудут:

          51 стр. корпус в составе: управление корпуса с корпусными частями, 98, 112, и 153 стр. дивизии;

          63 стр. корпус в составе: управление корпуса с корпусными частями и 546 кап, 53 и 148 стр. дивизий;

         22 инженерный полк <…>

        Соединения, прибывающие на территорию округа, в состав ЗапОВО не включаются и Военному Совету округа не подчиняются.

         О прибытии на территорию округа указанных выше соединений и частей никто, кроме Вас, члена Военного Совета и начальника штаба округа, не должен знать.

        Открытые переговоры по телефону и по телеграфу, связанные с прибытием и разгрузкой войск, категорически запрещаю <…>

Народный комиссар обороны Союза ССР Маршал Советского Союза Тимошенко

Начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии Жуков»

           Этот документ был впервые опубликован в сборнике «1941 год» (М.: Международный фонд «Демократия», 1998. Книга вторая. С. 355–356).

           Сборник готовил мощный коллектив экспертов под общим руководством бывшего члена Политбюро ЦК КПСС секретаря ЦК КПСС академика А.Н. Яковлева. В состав редакционного совета входили бывший кандидат в члены Политбюро, два бывших главы правительства России, бывший министр иностранных дел РФ и директор СВР. Среди них — высшие научные светила, творцы официальной версии истории советско-германской войны (которую никак не удается сочинить) и хранители самых заветных и недоступных архивов.

         Ни один из них, публикуя директиву, не обратил внимания на неприметную деталь, которая делает этот документ сенсационным.

          Любой, кто профессионально связан с изучением истории войны, прочитав директиву, должен был матерно восхититься и объяснить современникам и потомкам значение публикуемых строк.

          Но никого из читателей этого официально издаваемого сборника документов документ не взволновал. Никто не бросился комментировать эту директиву, никто не выступил с разъяснением её важности.

         Кому-то за моей спиной мерещатся группы экспертов из британской разведки. Но тут же все написано русским языком! Неужели мы так глупы, что без помощи вездесущих британцев не способны вникнуть в суть того, что открыто опубликовано, что доступно всем вот уже много лет!

         Так в чем же суть? Суть в том, что на территорию Западного особого военного округа, который находится на главном стратегическом направлении грядущей войны, перебрасывались два новых стрелковых корпуса и инженерный полк. Но об этом категорически не положено знать не то что заместителю начальника штаба, но даже и первому заместителю командующего войсками округа.

           Но не это главное. 51-й и 62-й стрелковые корпуса и 22-й инженерный полк — это 22-я армия, тайно отмобилизованная на Урале и столь же тайно перебрасываемая в Белоруссию. Во главе армии — командующий войсками Уральского военного округа генерал-лейтенант Ершаков.

          Так вот: этого не должен знать даже сам командующий войсками Западного особого военного округа Герой Советского Союза генерал армии Павлов. Ему директивой с грифом «СС ОВ» сообщили только о двух прибывающих корпусах, но не поставили в известность о том, что эти корпуса не отдельные, а сведенные в армию.

          Если сообщить, что прибывает 22-я армия, то эффект будет оглушительным. (Что за армия? Вроде не было у нас такой армии. Откуда прибывает? Зачем? Почему её не включают в состав округа?)

         Если же сказать, что прибывают два корпуса, то это звучит мягче и не так сильно настораживает.

         Ситуация просто немыслимая: командующему войсками Западного особого военного округа было не положено знать, что на территории вверенного ему округа находится командующий другого округа со своим управлением, штабом и со всеми своими войсками.

           Вот это уровень секретности! Где и когда происходило что-нибудь подобное?

                                                 6

           А вот несколько другие примеры.

           Свидетельствует генерал-полковник Л.М. Сандалов. За некоторое время до германского нападения он осматривал строительство оборонительных сооружений на самой границе в районе Бреста и с удивлением обнаружил, что ДОТы строят так близко от границы, что их видно с германской стороны. Он задает недоуменный вопрос командующему 4-й армией генерал-лейтенанту В.И. Чуйкову. Чуйков, этот будущий сталинградский лис, вздыхает (притворно, конечно): очень жаль, но дело обстоит именно так, немцы заметят наше оборонительное строительство (Сандалов Л.М. На московском направлении. М.: Наука, 1970. С. 53).

          Германский генерал-полковник Г. Гудериан начинал войну как раз с другого берега той же самой реки, Западного Буга. Он подтвердил слова советского генерал-полковника: все обстояло именно так — советские ДОТы строили днем и ночью, причем ночью строительство велось при ярком освещении.

        Удивительная вещь: ни сам Сандалов, ни Чуйков, ни какой-либо другой военачальник не приказали остановить работы и перенести строительство на пару километров в тыл, чтобы противнику не было видно точного расположения огневых точек и направления амбразур, по которым он может легко вскрыть всю систему огня.

          Маршал Советского Союза Баграмян в другом военном округе в 1940 году наблюдал ту же картину: строительство укрепленного района (УР) шло прямо на виду у немцев. Строительные участки были огорожены заборчиками.

         «Мне эти заборчики напоминали фиговые листочки на античных статуях.

— Как вы думаете, — спросил я руководителя одной из строек, — догадываются немцы, что ваши строители сооружают тут, на берегу пограничной реки, за этим заборчиком?

— Безусловно! — ответил он не задумываясь. — Трудно было бы не догадаться о характере нашего строительства.

Я подумал: подобную тактическую неграмотность людей, выбиравших места для сооружения ДОТов, легко можно квалифицировать как вредительство. Так, видимо, и случалось в прежние времена» (ВИЖ. 1976. №1. С. 54).

          Да, в 1938 году за такие действия кого-нибудь наверняка расстреляли бы. Но в 1940–1941 годах по какой-то причине во всех западных военных округах укрепления строили именно так, и никто ничего не боялся, и НКВД в это дело не вмешивался, никого не арестовывали и не расстреливали за это. Почему?

          «Явная демонстрация оборонительных работ» — так Баграмян определяет это строительство и тут же добавляет, что «план строительства был утвержден вышестоящим начальством».

          За укрепленные районы отвечает лично командующий войсками округа. Кто же этот идиот, утвердивший такой план? В тот момент — генерал армии Жуков. Тот самый Жуков, который только что вернулся из Монголии, где демонстративно строил оборону, а потом нанес внезапный удар по 6-й японской армии. Тот самый Жуков, который через несколько месяцев станет начальником Генерального штаба и введет драконовские правила сохранения тайны при перемещении войск, при этом «явная демонстрация оборонительных работ» на западной границе СССР будет продолжаться и даже резко усилится.

         Интересно и поведение Баграмяна в этой ситуации. Баграмян был хитрейшим из хитрецов. За время войны он сделал самую блистательную карьеру во всей Красной Армии: начав войну полковником, закончил её генералом армии, занимая должность, которая давала право получить звание Маршала Советского Союза, и он чуть позже это звание получил.

        В данной ситуации Баграмян выполнял на границе личное поручение Жукова, действуя и как подчиненный, и как доверенное лицо. Нет бы Баграмяну заорать, чтобы демонстративное строительство прекратили. Но нет, не заорал. Нет бы, встретив Жукова, сказать:

       Георгий Константиныч, беда! Какие-то идиоты укрепления на самой границе строят, те укрепления стоят баснословных денег, но подавят их артиллерией в первый же час войны, ибо знает противник положение каждого ДОТа! И тебя за это расстреляют, и меня!

           Но не стал Баграмян кричать и ногами топать. А 22 июня 1941 года именно так и случилось: укрепления накрыли, но не расстрелял Сталин Баграмяна и Жукова, не тронул, а, наоборот, возвысил. Из этого следует, что такое строительство, когда противник все хорошо видит — не идиотизм, не вредительство, а нечто другое.

                                          7

          Серьезные историки объявили, что на западной границе СССР советские войска не рыли окопов, так как Сталин делал все, чтобы случайно не спровоцировать войну с Германией. Но обычный окоп с железобетонными укреплениями не идет ни в какое сравнение.

          Сталин демонстративно строил гигантскую оборонительную полосу («Линию Молотова») и не боялся, что это послужит поводом для германского нападения. Почему же тогда и войскам не дать приказ зарыться в землю? В сравнении с линией железобетонных укреплений, которая возводилась на виду у немцев вдоль западных границ СССР, окопы никак не могли омрачить политическую ситуацию.

         Но войскам, прибывающим в приграничные районы, не давали приказа зарываться в землю. Их прятали в лесах. То, что для обороны, — преднамеренно покажем противнику, а прибывающие войска пусть никто не видит. Значит, эти войска — не для обороны, а для других целей.

          Странный контраст — назойливые демонстрации подготовки к обороне у самых границ и уничтоженная в штабе военного округа шифровка о прибытии новых соединений. А ведь это две стороны одной медали. У Жукова так было раньше и так повелось потом всегда: усиленная подготовка обороны, которую хорошо видел противник, и в то же время тайная концентрация прибывающих войск в лесах для удара.

                                                      8

           Серьезные историки после моих первых публикаций объявили: да, выдвижение советских войск происходило, но мы давно дали удовлетворительное («оборонительное») объяснение этих действий, поэтому не надо искать никакого другого объяснения, все и так понятно.

         Нет, господа-товарищи! Не все понятно. И никто в Советском Союзе никогда не давал этому удовлетворительного объяснения. Именно отсутствие объяснения этих действий и привлекло мое внимание. У советских генералов и маршалов не только нет объяснения, но ни один из них ни разу даже не назвал точное количество дивизий, принимавших участие в этом огромном перемещении. Более того, ни один из них никогда не называл даже приблизительную цифру.

          Можем ли мы ожидать от военачальника удовлетворительного объяснения происходивших событий, если он или не знал их истинного размаха, или сознательно скрывал его?

          Вот, например, академик Академии военных наук Виктор Александрович Анфилов сообщил о Западном особом военном округе:

         «Из внутренних районов округа в соответствии с директивой наркома обороны на запад выдвигались десять стрелковых дивизий» (Анфилов В.А. Бессмертный подвиг. С. 189).

        Здесь же он сообщил о соседнем Прибалтийском особом военном округе:

         «Ближе к границе выдвигались четыре стрелковые дивизии (23-я, 48-я, 126-я, 128-я)».

         Все это верно, и мы найдем множество подтверждений, что дело обстояло именно так. Но разве в Прибалтийском особом военном округе кроме того не выдвигались к границе 11-я и 183-я стрелковые дивизии? Разве все танковые и моторизованные дивизии в это время стояли на месте?

         Некоторые советские маршалы, включая Жукова, говорят о том, что из глубины страны выдвигались 28 стрелковых дивизий. Сущая правда, но не вся.

          Маршал Советского Союза Александр Михайлович Василевский подчеркивает, что 28 дивизий только

         «положили начало выполнению плана сосредоточения» ( Дело всей жизни. М.: Политиздат, 1973. С. 119).

          28 дивизий — это только начало. Мы знаем, что было и продолжение, которое в несколько раз превосходило начало, но ни сведений об этом, ни тем более точных цифр в мемуарах маршала Василевского мы не найдем.

                                              9

             Чтобы дать объяснение какому-либо явлению, нужно сначала точно его описать. Любой исследователь, который пытается объяснить выдвижение советских войск и сообщение ТАСС, прикрывавшее это выдвижение, не может приниматься нами всерьез до тех пор, пока он не попытается хотя бы приблизительно суммировать все, что об этом выдвижении известно и опубликовано в открытой печати.

           Не удовлетворившись объяснениями историков, я обратился к мемуарам генералов и маршалов, которые принимали участие в этом выдвижении войск или им руководили. Тут-то и обнаружил удивительную гибкость советской исторической науки и советских мемуаристов, которые уклонились от подробного и точного описания этих событий.

          Например, командующий войсками Одесского военного округа генерал-полковник Я.Т. Черевиченко 9–12 июня находился в Крыму, где принимал войска 9-го особого стрелкового корпуса. Мы знаем об этом от Маршала Советского Союза М.В. Захарова (Вопросы истории. 1970. №5. С. 44).

          Этот корпус был очень необычным и не зря официально назывался «особым». Но попробуйте найти хоть одну строчку у генерала Черевиченко об этом событии.

         Генерал по какой-то причине об этом умолчал. Кстати, это тот самый Черевиченко, который принимал прибывающий особый стрелковый корпус, но не знал, что на территории его округа тайно сосредоточивается целая армия генерал-лейтенанта Конева и его заместителя генерал-лейтенанта Рейтера.

         Генерал-лейтенант Конев во время войны стал Маршалом Советского Союза. Я хватаю его мемуары в надежде найти объяснения того, как он оказался в чужом округе со своими «Аннушками» и зачем, но с удивлением обнаруживаю, что в воспоминаниях маршал начисто опустил весь начальный период войны. В своих книгах «Записки командующего фронтом (1943–1944)» и «Сорок пятый» он решил написать только о событиях 1943–1945 годов.

           Я беру мемуары генерала армии П.И. Батова (В походах и боях. 3-е изд. М., 1974) — в тот момент он был заместителем командующего войсками Закавказского военного округа; это его особый корпус генерал Черевиченко встречал в Крыму.

         Но, увы, в своей книге Батов ничего не рассказал о самом интересном. Как и почему он оказался в Крыму во главе отборного корпуса? Почему корпус назывался особым? Почему части и соединения корпуса отрабатывали элементы быстрой посадки войск и погрузки боевой техники на боевые корабли Черноморского флота и высадки на чужой берег? Почему в особом корпусе Батова велась небывалая, даже по стандартам Красной Армии, пропаганда «освободительной войны на территории агрессора»? Почему эту пропаганду вели специально для того прибывшие из Москвы высшие представители Главного управления политпропаганды?

         Ответы на все эти вопросы мы найдем после длительных поисков в других источниках, но только не в мемуарах генерала Батова, который командовал этим поистине необычным корпусом. Сам Батов в своих мемуарах весь этот период просто пропустил.

                                         10

         Если мы продолжим «копать» дальше в поисках истины, то будем вынуждены подняться на следующий, последний и самый высокий уровень иерархии государственного управления.

           Но из всех вождей Советского Союза, полностью посвященных во все высшие государственные тайны и лично планировавших действия Красной Армии (Сталин, Молотов, Маленков, Берия, Тимошенко и Жуков) мемуары написал один только Жуков.

         Что ж, его воспоминания тоже могли бы многое прояснить.

         Жуков был начальником Генерального штаба, то есть лично отвечал за дислокацию и перемещение войск. Без его разрешения ни один батальон не мог двинуться с места. Кроме того, Жукову прямо подчинялась служба военных сообщений — всё, что было связано с военным использованием железных дорог. Во власти Жукова находился каждый военный эшелон, каждый вагон с военным грузом.

          Наконец, любое сообщение ТАСС, в котором упоминалась Красная Армия, готовилось в Генеральном штабе, то есть под руководством Жукова.

          Жуков это единственный человек, который имел отношение ко всему комплексу затронутых в этой главе проблем.

        В своих мемуарах Жуков должен был или взять на себя ответственность за передачу лживого сообщения ТАСС, или отмежеваться от него: мол, всякие там безответственные штатские товарищи ударили в колокола, прокричали в эфир глупейшее сообщение ТАСС, не зная действительной обстановки и не поинтересовавшись в Генштабе, идет переброска войск или нет.

        Логично было бы предположить, что ответы на все волнующие нас вопросы можно будет найти в мемуарах Жукова. Мы с волнением открываем увесистый том «Воспоминаний и размышлений» и не обнаруживаем в нем ни воспоминаний, ни размышлений.

          Жуков уходит от ответов.

           Его книга написана так, будто автор адресовал её умственно неполноценным читателям.

        Да, признает Жуков, была переброска войск, но цели её не сообщает.

        Он обходит молчанием и количество войск, переброшенных на западные границы Советского Союза.

         Он не рассказывает, кто и когда принимал решение о переброске.

         Остается неясным, почему начало переброски войск и передача сообщения ТАСС, опровергающего слухи о таких перебросках, совпадали по времени. Нестыковка в работе двух ведомств? Или, наоборот, четкая координация действий?

        Вместо цифр и объяснений Жуков дает пространное, на три страницы, описание переброски войск. Но хитрость состоит в том, что описывает Жуков переброску войск не от своего имени, а цитирует своего друга Баграмяна, который в 1941 году доступа к государственным секретам не имел.

          Слушайте Баграмяна, который в те времена был лишь полковником!  Слушайте Баграмяна, который был в Первом стратегическом эшелоне и не имел права знать ни состава, ни назначения, ни конечных районов движения Второго стратегического эшелона.

         Находясь в Первом стратегическом эшелоне, Баграмян мог видеть только незначительную часть прибывающих войск. Вот этим-то описанием Жуков и избавил себя от необходимости говорить правду.

          Цитируя Баграмяна, Жуков уподобился астронавту, побывавшему на Луне и описывающему Луну фрагментами из романов Жюля Верна и Герберта Уэллса, которым на Луне побывать не довелось.

          За кого Жуков принимал своих читателей?

         Если бы мы хотели узнать мнение Ивана Христофоровича Баграмяна, мы бы сами открыли и прочитали его книги. Спору нет, Баграмян пишет много и хорошо, у него блистательная эрудиция, тонкий анализ и цепкая память, но он переброску войск Второго стратегического эшелона не планировал и ею не руководил.

          Планировал Жуков и руководил Жуков.

          Из мемуаров Жукова мы хотели бы узнать его собственное мнение, мы хотели бы видеть ситуацию с головокружительной высоты его положения, а не с низкой колокольни Ивана Христофоровича.

          Крутой маневр Жукова за спину Баграмяна, его неуклюжая попытка уйти от ответа есть подтверждение тому, что здесь не все чисто, не все гладко, что здесь есть нечто такое, что приходится скрывать и пятьдесят, и восемьдесят лет спустя, как приходилось скрывать и тогда.

                                         ***

            О сообщении ТАСС, о событиях, которые случились в тот день, наши маршалы и генералы написали много. Но написали только те, кто не был посвящен в тайну формирования и предназначения Второго стратегического эшелона.

          А те, кто знал о назначении перебрасываемых войск, молчали или ссылались на свидетельства непосвященных.

           Им было о чем молчать.

https://spektrnews.in.ua/article/ledokol-glava-32---viktor-suvorov/116689#gsc.tab=0

facebook twitter g+

 

 

 

 

Наши страницы

Facebook page Twitter page 

Login Form