Информационное сопротивление

Аналитик из американского Института военных исследований Хьюго Сполдинг рассматривает пропагандистские мифы, созданные российскими властями, чтобы скрыть истинные цели интервенции в Сирии 

Российские авиаудары в Сирии по оценке Института военных исследований. Скриншот с сайта The Interpreter

России представилась возможность втянуть все более активную Францию, одного из крупнейших союзников США, в предложенную Москвой альтернативную коалицию в результате террористических атак ИГИЛ в Париже 13 ноября. США также рассматривают российские предложения о координации военных действий против ИГИЛ; они уже приняли российскую политическую конструкцию окончания гражданской войны в Сирии. Разоблачение мифов, распространяемых Россией ради легитимизации этих возможностей, — ключ к осознанию рисков, связанных с принятием ее предложений. Мы рассмотрим пять наиболее значительных и связанных с проблемами российских мифов и покажем, почему согласие Запада с ними создаст политические опасности.

Миф первый. Россия вторглась в Сирию, чтобы победить ИГИЛ

Кремль представляет свою интервенцию в Сирии как ответ на растущую угрозу, исходящую от ИГИЛ, утверждая, что террористическая организация опасна как для России, так и для Запада. Это ложное, хоть и правдоподобное утверждение позволило России уменьшить способность Запада объединиться против российских усилий по поддержанию режима Асада и усилению своего военного присутствия на Ближнем Востоке. Это также создало для России возможность избавиться от международной изоляции и статуса парии, которые повлекла за собой ее агрессия против Украины, несмотря на то, что Москва продолжает преследовать циничные политические цели средствами насилия.

Решение Москвы представить интервенцию в Сирии как ответ на действия ИГИЛ — пример российской доктрины «обратного контроля»: применение дезинформации для изменения восприятия оппонентом событий и подведение его к такому ответу, который максимально выгоден России. Россия поддержала свою версию событий с помощью своих собственных законных структур: 30 сентября Путин получил от верхней палаты Федерального собрания разрешение на «исключительно воздушную поддержку сирийских ВС в их борьбе против ИГИЛ» (так в статье; в действительности эти слова представляют собой заявление главы администрации президента Сергея Иванова, а в постановлении Совета федерации содержится более общая формулировка: «Дать согласие президенту Российской Федерации на использование Вооруженных сил Российской Федерации за пределами территории Российской Федерации на основе общепризнанных принципов и норм международного права». — Открытая Россия). Этот парламентский мандат вкупе с предполагаемой официальной просьбой о помощи от президента Асада придает российской интервенции видимость законных оснований. Опора на официальные документы с печатями имитирует западный легальный подход и позволяет России, когда ее критикуют за нарушения международных норм, отвечать оппонентам тем же.

Распределение российских авиаударов, якобы направленных против ИГИЛ в Сирии. 30 сентября — 19 ноября 2015 года. Скриншот с сайта The Interpreter

Министерство обороны России регулярно распространяет дезинформацию с целью представить себя как эффективный антиигиловский фактор в Сирии. Оно утверждает, что с 30 сентября по 19 ноября нанесло авиаудары по ИГИЛ в 45 различных точках. Надежные местные источники подтверждают удары в 36 из этих точек, но, по оценке Института военных исследований (ISW), 25 из этих ударов выли направлены скорее против групп сирийских повстанцев, чем против ИГИЛ. Источник: Женевьева Касагранде, ISW.

Россия спланировала свою военно-воздушную кампанию так, чтобы защитить наиболее уязвимые места сирийского режима и помочь Асаду добиться его самых неотложных целей. 30 сентября она начала с ударов по удерживаемой повстанцами территории на северо-западе Сирии, примерно в 50 км от территории, занятой ИГИЛ. Географический разброс первых авиаударов России был таким, чтобы отразить непосредственную угрозу для подконтрольного режиму сирийского побережья, населенного преимущественно алавитами. Российская авиация также оказала поддержку широкомасштабному наступлению Асада против сирийской оппозиции к югу от города Алеппо; в этом наступлении активно участвовали иранский Корпус стражей исламской революции и вооруженные группировки, поддерживаемые Ираном.

Когда ситуация на северо-западе Сирии стабилизировалась, Россия интенсифицировала авиаудары по ИГИЛ, отражая его угрозу для режима. Россия развернула свои вертолеты и артиллерию в провинции Восточный Хомс, чтобы поддержать верные режиму силы; вскоре силы ИГИЛ смогли там несколько продвинуться, что вынудило Россию играть более активную роль в защите территории, подконтрольной режиму. Российские вертолеты и артиллерия, дислоцированные в провинциях Холмс и Хама, также оказывают проправительственным силам поддержку в их действиях как против ИГИЛ, так и против сирийских повстанцев к северу от Дамаска. Российская авиация тем временем поддержала наступление армии Асада с целью снятия осады авиабазы Кверис в середине ноября.

Россия, вероятно, будет продолжать атаки на ИГИЛ в тех районах, где террористическая организация представляет непосредственную угрозу для режима, а также по-прежнему будет поддерживать быстрыми ударами атаки против сирийской оппозиции. Кроме того, для России военно-воздушная кампания — это способ достичь своей стратегической цели в регионе: бросить вызов НАТО и подорвать влияние альянса. Появление первой российской авиабазы на Средиземном море — прямая угроза южному флангу НАТО. Россия продолжает наращивать свои силы в регионе, развертывая высокотехнологичные вооружения, которые мало чем помогут в борьбе с ИГИЛ, в том числе истребители, новейшую зенитно-ракетную систему и флагманский крейсер, несущий управляемые ракеты. Российская авиация, номинально предназначенная для авиаударов по террористам, уже многократно нарушала воздушное пространство самой южной из стран НАТО — Турции, — ради того, чтобы обеспечить России свободу действий в Сирии и вокруг нее. Действия Турции, сбившей 24 ноября российский бомбардировщик, — прямой вызов попыткам осуществления этих планов. Москва же тем не менее воспользовалась инцидентом, чтобы представить Турцию и ГАТО как препятствия к уничтожению ИГИЛ.

Кадр Первого канала

Указывая на эту карту, заместитель начальника российского Генштаба Андрей Картаполов (с 10 ноября 2015 года — командующий войсками Западного военного округа. — Открытая Россия) сказал: «Я надеюсь, вы видите, что мы атакуем только объекты международно признанных террористических организаций, таких, как ИГИЛ и «Джабхат ан-Нусра».

Миф второй. Российские авиаудары направлены против террористических групп

Россия пользуется дезинформацией, чтобы сделать незаметной разницу между террористами и повстанческими группами в Сирии; таким образом достигается цель легитимизации войны, которую ведет Асад. Асад часто называет сирийскую оппозицию террористами; эта ложь нужна ему, чтобы оправдать применение неизбирательной тактики против целых районов с их населением. Россия применяет похожий прием: когда запад критикует ее за то, что ее атаки направлены не против ИГИЛ, она утверждает, что наносит удары по другим террористическим группам, а не только по ИГИЛ, в рамках крупномасштабного антитеррористического плана в Сирии. Россия даже выдумала некие не существующие в действительности радикальные группы, чтобы еще более замаскировать свои удары по сирийской вооруженной оппозиции. Одна из таких вымышленных групп — «Шам Талибан» («Сирийский Талибан») недалеко от сирийского побережья.

Российское Министерство обороны 16 октября продемонстрировало творческий подход к составлению карты военных действий, изобразив удерживаемую повстанцами территорию на северо-западе Сирии как контролируемую «Джабхат ан-Нусра», дочерней организацией «Аль-Каиды» (см. карту выше). Таким образом Россия попыталась делегитимизировать значительный сегмент сирийской оппозиции. Утверждения России — ложь. Хотя «Джабхат ан-Нусра» контролирует некоторые территории в провинции Идлиб, удары российской авиации и крылатых ракет направлены на территорию на северо-западе Сирии, находящуюся под контролем других повстанческих групп, включая как минимум пять фракций, поддерживаемых США. Госдеп США сообщил, что за первую неделю российской кампании 90% авиаударов пришлись по позициям сирийских повстанцев, а не ИГИЛ и не «Джабхат ан-Нусра».

Анализ российских авиаударов, проведенный ISW, подтверждает наличие этой тенденции, хотя точные пропорции незначительно изменились. Этой же стратегии Россия придерживается и при распространении своей кампании на юг Сирии. Российский Генштаб утверждает, что Россия не наносит ударов по юго-западу страны, поскольку он находится под контролем умеренных повстанцев из «Свободной сирийской армии»; таким образом, Россия пытается доказать, что воюет в Сирии именно против террористов. Министерство обороны России позже заявило, что первый российский удар в юго-западной провинции Дераа 13 ноября был направлен против ИГИЛ, хотя местные источники сообщали о российских авиаударах по территории в Дераа, занятой повстанцами, еще 28 октября.

Скриншот с сайта The Interpreter

На этой карте показана большая концентрация российских авиаударов (отмечены кружками) по занятой повстанцами территории на северо-западе Сирии, ложно представленной как находящаяся под контролем «Джабхат ан-Нусра» (зеленый цвет). На карте также показана территория Свободной сирийской армии на юго-западе страны (голубой цвет), единственной группы сирийских повстанцев, которую Россия не называет террористической. Характеристика повстанцев на северо-западе как связанных с «Аль-Каидой» предполагает, что Россия будет продолжать бомбить эти группы, а исключение, сделанное для Свободной сирийской армии, предназначено отражать критику российского неизбирательного подхода к группам вооруженной оппозиции. Источник: РИА Новости

Миф третий. Россия хочет сотрудничать с сирийской вооруженной оппозицией

Россия настаивает на том, что она стремится к координации своих действий с сирийской вооруженной оппозицией и к установлению политического соглашения «умеренной» и «патриотической» оппозиции с режимом Асада. Этот компонент российской дезинформационный кампании направлен на то, чтобы представить Россию как стороны, готовой к сотрудничеству, и скрыть ее действия против повстанцев. 13 ноября президент Путин заявил, что российские ВВС наносят удары по целям, информацию о которых предоставляет Сирийская свободная армия, что «еще раз подтверждает», что Россия «не бомбит так называемую "умеренную" оппозицию и мирное население». Российские государственные СМИ сообщили о визитах в Москву лидеров Свободной сирийской армии, однако сирийская оппозиция последовательно опровергает эти заявления. Те из членов сирийской оппозиции, которые открыто говорят о контактах с Москвой, имеют мало влияния (или совсем никакого влияния) как на политическую оппозицию, так и на вооруженную. Заявления России о контактах со Свободной сирийской армией ставят своей целью изобразить США и их союзников как силы, своим отказом от сотрудничества с режимом Асада способствующие продлению гражданской войны.

Россия стремится подорвать международную легитимность сирийских оппозиционных групп параллельно с попытками сохранить режим военными средствами. Она заявляет о поддержке участия «целого спектра оппозиционных сил» в мирном диалоге сирийским режимом после международных переговоров в Вене 14 ноября. Но вопреки этим заявлениям Россия пытается убедить глобальные и региональные силы в том, что все негосударственные вооруженные группы в Сирии делятся на две категории:

1. террористы, по которым можно будет наносить удары после возможного соглашения;

2. легитимные оппозиционные группы, которые могут участвовать в любом будущем мирном диалоге.

Ложная характеристика оппозиционных групп северо-запада Сирии как отделения «Аль-Каиды» позволяет предположить, что Россия хочет подвести под удар большинство оппозиционных структур вне зависимости от их реальных связей. Москва будет продолжать настаивать на создании двух списков, чтобы поддержать свою версию о том, что она стремится только к борьбе с террористами, а США и их союзники связаны с радикальными группами.

Российская военно-воздушная кампания против сирийских повстанцев ускорила истощение и делегитимизацию сирийской умеренной оппозиции — то, к чему стремился Башар Асад с самого начала сирийского конфликта в 2011 году. На фоне сообщений о расширении российского присутствия в Сирии три повстанческие группы за время с 23 сентября 2015 года присоединились к «Джабхат ан-Нусра», организации, связанной с «Аль-Каидой». Российские авиаудары по оппозиции сделали отличия умеренных оппозиционных групп от террористических менее значительными; если раньше для оппозиционеров существовал риск попасть под удары или потерять поддержку США, то сейчас многие оппозиционные группы могут присоединиться к филиалу «Аль-Каиды», если Россия продолжит их бомбить. Российское вмешательство не только ускоряет радикализации вооруженной оппозиции, но и усиливает «Аль-Каиду» в Сирии. Если некритически воспринимать заявления России о том, что единственные значимые оппоненты Асада — это террористы, они когда-нибудь станут правдой, а один из самых мощных рычагов США в сирийской гражданской войне будет разрушен.

Миф четвертый. Усилия России по формированию коалиции направлены на борьбу с терроризмом

Россия призывает к созданию международной коалиции против ИГИЛ с сентября 2015 года. Но усилия России по построению коалиции заставляют предположить, что ее намерение — вбить клин между США и их союзниками, а также придать большую легитимность оси между Ираном и режимом Асада. Путин говорил о международной военной координации против ИГИЛ и терроризма на Ближнем Востоке, подобно антигитлеровской коалиции во Второй мировой войне, в своей речи в ООН 28 сентября. Коалиция, предложенная Россией, будет скорее противостоять, чем усиливать существующую антиигиловскую коалицию, возглавляемую США. Кремль утверждает, что легитимность его интервенции в Сирии придает союз с режимом Асада, который он называет «законной властью» в стране. Россия настаивает на том, что действия Запада против ИГИЛ нелегитимны, поскольку Асад не давал Западу разрешение на полеты военной авиации в воздушном пространстве Сирии.

Попытки России втянуть региональных игроков, таких, как Египет, Ирак, Иордания и Израиль, в свою контртеррористическую ось — часть более крупного плана ослабить связи Вашингтона с традиционными партнерами США на Ближнем Востоке. Решение России создать совместный с Ираном и Сирией координационный центр в Багдаде в дополнение к военно-воздушной кампании демонстрирует ее намерение угрожать партнерским связям США и поддерживать международную легитимность режима Асада под видом строительства антитеррористической коалиции. Россия часто выражала желание провести военно-воздушную кампанию в Ираке, если получит просьбу от иракского правительства; такой шаг уменьшил бы возможности США в этой стране. Не исключено, что Россия использует борьбу с ИГИЛ как предлог для расширения своего военного присутствия в Ираке или Египте.

Атаки ИГИЛ в Париже дали России шанс втянуть члена НАТО в свою альтернативную коалицию. Государственная дума 17 ноября в своем заявлении вслед за Путиным призвала к созданию антитеррористической коалиции, в то же время обвиняя США в «постоянной дестабилизации обстановки на Ближнем и Среднем Востоке» и в том, что их «близорукая и своекорыстная политика» косвенным образом стала причиной парижских терактов. Россия предпринимает попытки к объединению с Францией с 13 ноября, интенсифицируя свою воздушную кампанию в Сирии в тандеме с Францией, также усилившей операцию против ИГИЛ, а также проводя параллели между терактами в Париже и взрывом российского авиалайнера над Синайский полуостровом, который она до этого отказывалась признать терактом. Кремль поддерживает тесные связи с бывшим президентом Франции, лидером оппозиции Николя Саркози, а также ультраправым лидером Марин Ле Пен; оба эти политика набрали популярность в результате терактов.

Россия поддерживает оппозиционные партии в рамках более широкого плана поддержки ультраправых и евроскептиков во всей Европе, чтобы ослабить Евросоюз и его связи с Вашингтоном. Возможное военное сотрудничество с Францией в Сирии будет для Москвы большим достижением, которое углубит трещины внутри НАТО и, вероятно, даже ослабит единую позицию Евросоюза в отношении продолжающейся российской агрессии в Восточной Украине.

Миф пятый. Сотрудничество Запада с Россией поможет победить ИГИЛ и закончить гражданскую войну в Сирии

Текущий ход российской военной кампании в Сирии показывает, что ослабление ИГИЛ не является первостепенной целью Путина. Поэтому вряд ли попытки Запада скоординировать действия с Россией внесут существенный вклад в борьбу с ИГИЛ. Для Москвы сохранение сирийского режима по-прежнему важнее борьбы с терроризмом, несмотря на террористические атаки в Париже и последовавшее за ними публичное заявление о том, что российский лайнер над Египтом был взорван ИГИЛ. Министр иностранных дел России Сергей Лавров 18 ноября заявил, что после терактов в Париже и на Синайском полуострове «неприемлемо выдвигать предварительные условия для объединения в борьбе с террористами», имея в виду западное требование отставки Асада.

Россия страстно желает координации военных действий против ИГИЛ с Западом, поскольку это даст России, Ирану и сирийскому режиму международное легитимное прикрытие их кампании против сирийской вооруженной оппозиции. Поддержка Западом мирного урегулирования при номинальном лидерстве России таким же образом легитимизирует позицию Асада и тех, кто его поддерживает. Россия пыталась симулировать нейтралитет в сирийской гражданской войне, настаивая, что ей безразлично. останется ли Асад у власти. Российские призывы к сирийскому народу решить судьбу Асада на новых выборах тем не менее означают поддержку нелегитимного электорального процесса, которым сирийский режим пользовался в прошлом, чтобы придать себе внешний налет демократической легитимности.

Франция открыла дверь для координации военных действий с Россией, несмотря на непреодолимые разногласия относительно будущего Асада. Президент Франции Франсуа Олланд после встречи с Путиным 26 ноября согласился обмениваться с Россией информацией о диспозиции террористов и вооруженных оппозиционных групп в Сирии, а также выразил намерение координировать удары против ИГИЛ. Путин пообещал «избегать ударов» по «здоровой части оппозиции», но нет признаков того, что он собирается поменять основную цель военно-воздушной кампании — сохранение режима — на борьбу с ИГИЛ. Прежде Путин определял «здоровую» сирийскую оппозицию как политические и вооруженные оппозиционные группы, которые, по его утверждению, могли бы стать партнерами Асада. Сирийские повстанцы по-прежнему будут ставить свою четырехлетнюю борьбу с Асадом выше конфронтации с ИГИЛ, а из этого следует, что они останутся объектами российских авиаударов. Координация с Францией придаст видимость законности ложной антиигиловской риторике Путина, даже если он будет продолжать бомбить сирийскую вооруженную оппозицию.

Среди российской дезинформации о военных действиях против ИГИЛ прозвучало признание Путина, что цель российской интервенции в Сирии — стабилизация режима Асада, чтобы создать «условия для поиска политического компромисса». Вмешательство Путина на стороне Асада ставит целью вынудить США и их союзников пойти на компромисс и согласиться с сохранением режима-клиента России. Подобно провалившиеся Минским соглашениям о прекращении огня в Восточной Украине, урегулирование в Сирии под руководством России, скорее всего, мало что изменит в стране, и Россия с большой вероятностью продолжит военные действия против подавляющего большинства сирийских повстанцев, которые не согласятся на сделку, сохраняющую режим Асада. Согласие США с таким разрешением конфликта, которое будет исключительно в интересах России, Ирана и режима Асада, вобьет клин между Вашингтоном и его союзниками на Ближнем Востоке и уменьшит возможности Америки воздействовать на позитивные перемены в регионе.

Оригинал статьи: Хьюго Сполдинг, «Пять мифов: российская ложь об ИГИЛ в Сирии»

http://politkuhnya.info/stati-analitika/pyat-mifov-rossiiskaya-lozh-ob-igil-v-sirii.html