Информационное сопротивление

Фото:

«Так как хозяйственные вопросы — дело не нашего ума, переходим сразу к вопросам идеологии, морали и развлечений№». Распад СССР: взгляд из 1980 года

ОУ публикует текст «Предательство-80», написанный в 1980 году одним из самых значительных русских писателей конца ХХ века Евгением Владимировичем Харитоновым (1941–1981). Текст Харитонова, впервые опубликованный в 1992 году, уже после распада СССР, тонко фиксирует накопившиеся к концу 1970-х годов проблемы в социополитическом устройстве Советского Союза.

И с необычайной художнической проницательностью рисует сценарии их разрешения, многие из которых воплотились в реальность через десять лет после его написания, а многие дали о себе знать позднее. Созданный первым в череде новейших российских антиутопий («Москва 2042» Владимира Войновича, «Невозвращенец» Александра Кабакова), текст Харитонова является одним из самых диагностически точных и художественно ярких свидетельств идеологического кризиса позднесоветского общества.

Предательство-80

Антиутопия

Итак, Красная площадь была запружена народом. Он шел, шел и шел. «Долой коммунистическую сволочь!» — кричал он. Все несли антисоветские лозунги. Так всем было приказано. На месте Мавзолея выкопали яму. Сам мертвец лежал невдалеке. Все ожидали его торжественной казни. Наконец подъехал каток, которым раскатывают асфальт, и раскатал мертвеца в лепешку. А перед этим выбрали по лотерее несколько человек, им дали рвотного порошка, чтобы их стошнило на вал катка.

Вот этим-то измазанным валом и проехали по трупу под марш Бетховена, сыгранный на синтезаторе. Солдатам возле ямы дали арбузов и пива, и они помочились в яму. А уж затем лепешка была потоплена в ней. Конечно, всем было объяснено, что это топят труп 60-ти лет лежания, а сам-то по себе юноша Ульянов был с чистыми порывами, и он достоин музея. Он, несомненно, хотел хорошего своей грубой стране, но слишком много в нем самом было татарского, казанского. Да и вокруг. И он поневоле стал действовать татарскими методами. Впрочем, другими, возможно, ничего бы не вышло.

Возможно, либеральные деятели Милюков, Гучков, Победоносцев ничего бы не смогли сделать с Россией, их съели бы. Ведь даже Блок, например (такая тонкая натура), не воспринимал их и хотел быть скифом. Только татарскими методами Ленина можно было разрушить Россию, поломать ее тупой бюрократический аппарат — но! Но Евангелие!

Нежное и проникновенное, единственно верное христианское учение о сочувствии, о любви, о том, что нет на свете счастья, надо было оставить детям в школе и взрослым в университетах культуры, раз он позакрывал церкви. С этим учением гораздо трезвее переносятся жизненные невзгоды, чем с коммунистическими обещаниями. И другое «но», совсем практическое. Ленин был недостаточно немецким шпионом. Как можно было доверить править Россией русским и евреям — обрусевшим, перенявшим все плохие русские черты плюс к неважным своим?

Так что же, надо было позвать варягов, как в начале русской истории? Нет, варяги не поняли бы того момента и сделали бы из России простую колонию. Они тогда еще сами не научены были опытом социализма. Они вернули бы России ее царя, двор, все снова пришло бы к той же революции и к их, иноземцев, изгнанию. И вот, наконец, время приглашения Рюриков настало. Квалифицированные европейские и американские управляющие приглашаются сегодня занять все крупные (и мелкие) посты, на договорах. Приглашаются все из разных стран, без преимущества какой-нибудь одной. Творчество — научное, художественное — остается нам. А уж управление у нас не выходит, и мы зовем на помощь вас, уважаемые господа, милости просим!

Граница страны на востоке сдвигается до Енисея. Красноярск — пограничный пункт. (Возможно его переименование в Чаадаев.) Все население, по Владивосток включительно и Сахалин, переселяется в новые, специально построенные города Западной Сибири. Освободившаяся территория отдается Китаю. Пусть китайцы делают с ней что хотят. А уж сюда, за Чаадаев, мы их не пустим. Да они, надеемся, удовлетворятся и такой территорией. Ведь, правда же, их много, им надо где-то жить и что-то есть.

Союзные республики.

Прибалтике, как Европе, разрешается выйти из состава нового государства. Впрочем, на ее усмотрение. Возможно, при новом управлении ей и не имеет смысла никуда выходить.

Кавказ остается нам в любом случае, потому что он несознательный и воинственный. Кроме того, в Баку — нефть.

Кочевники (Казахстан). Кочевники по-прежнему остаются колонией, потому что до большего пока не доросли.

С просвещенными союзными республиками (таджики, узбеки) вопрос решается, как и с Прибалтикой. Малая Россия (Украина), Белая Россия (Белорусская республика имени Петра Машерова) — вопрос на их усмотрение. В случае отхода Украины от нас Крым изымается у нее и объявляется нейтральной территорией — как Швейцария.

 

Ценз на иудейских представителей в управлении остается ограниченным, как и прежде, — во избежание резких вспышек юдофобии в случае незадач в правлении.

Так как хозяйственные вопросы — дело не нашего ума, переходим сразу к вопросам идеологии, морали и развлечений.

Итак, с Мавзолеем покончено. Что будем делать с Кремлем? Конечно, большой соблазн — взорвать его и сжечь. И увековечить этот момент в передачах по всему миру. Казалось бы, очень важно не держаться за некоторые святыни, как бы они ни приросли к сердцу России. Все равно они несут с собой этот византийский смысл. В любой момент такой памятник может стать очагом прежних настроений.

Впрочем, сжигать святыню опять будет российская крайность. Вот что нам предлагают западные товарищи, и мы с удовольствием их послушаем. В Кремле открыть лучший, чтобы он был украшением всей нашей территории, платный дом свиданий. Вот здесь и пригодятся девушки наших колоний — Средней Азии, Севера. Казашки, якутки, нанаечки и лица другого пола. Публичный дом «Кремль» будет украшен еженощно иллюминацией (но не яркой, ослепительной), чтобы мерцала и бегала, как огоньки в церкви или на елке.

В идеологии будут поощряться и даже вменяться (за этим проследят соответствующие инстанции) ругань и проклятия в адрес новой жизни и властей. Чем больше будут ее открыто ругать, тем меньше будет оставаться невысказанности. Идеология поношения объявляется господствующей. Однако, чтобы оградить тех, кого ругают, от грубых действий ругающих и чтобы ругань поддерживалась в словах, в изобразительных знаках, будет создана специальная сеть служб.

Вы, конечно, понимаете, что ее кадрами будут бывшие работники органов государственной безопасности и новые выпускники ее школ. Вообще, эта организация оценивается нами как единственная совершенная в своем роде из всех существующих за годы социалистического строительства хозяйственных, культурных, научных организаций. Именно она будет следить за соблюдением европейской любезности у работников сферы обслуживания — опять же поощряя мрачные речи в адрес новой революции, в адрес правителей, произносимые в очередях, которые, конечно, в первые десять дней, даже при западной администрации, еще не исчезнут.

Потому что как ни тяжело стоять в очередях, как ни тяжело видеть исчезновение многих продуктов, но еще тяжелее, что нельзя, открыто проклиная коммунистическую сволочь, смачно, набрав в рот соплей, плевать на их портреты. «Можно, — говорит теперь то, что раньше было КГБ. — И даже нужно». И само сделает этот артистический жест. В то же время справедливо охраняя власти от покушений на их жизнь. Ведь действительно очень нелегко править такой огромной страной. Впрочем, она же теперь стала меньше.

Одно из интересных нововведений идеологии — дозволение мата. Поощрение телеспектаклей, кинофильмов и т. д., изображающих все, что каждый ненавистник готов от ненависти измыслить, даже в еще более сгущенных, зловещих, кощунственных красках. В то же время для баланса и уважая привычки и вкус, оберегая здоровье старшего поколения, продолжают создаваться мягкие, сглаживающие все произведения (один или два канала телевидения, то же на радио). Да и для людей среднего и молодого поколения приятно будет смотреть такие передачи. Они оригинально будут выглядеть на фоне черных и трогать.

Вопрос с церковью решается так: никакого возрождения. Кое-где, особенно в новых промышленных городках, открывается по церковке: в новых районах больших городов тоже, но очень ограниченно. Учитывая особую податливость нашего населения всяким авторитарным воздействиям, тем более воздействию такого мощного авторитарного учреждения, как наша церковь; учитывая, как парализует церковь, в нашем случае, свободные витальные проявления, — не допускать ее расширения.

Повторяем, это никак не относится к самому евангельскому учению, которое должно всячески приветствоваться, напоминаться в школьных учебниках, в детских радио- и телепередачах, на сборах пионеров, в зрелищах массовой культуры. При этом в существующей православной церкви не допускается никаких реформаций. Ни малейших нововведений. Она должна оставаться такой, какой была. Чтобы, если вы захотели пойти в нее, вы пошли бы в Русскую православную церковь, а не в какую-то неизвестно какую.

Итак, резюме. Опыт Петра 2-го (Ульянова-Ленина) в части развала России считать успешным, удавшимся. Однако диверсия не была им проведена до конца. В делах ее довершения привлечь к управлению иноземцев, как в начале русской истории. В целях предотвращения национального недовольства развернуть сеть клубов по художественному тоталитаризму, устраивать празднества на стадионах с исполнением песен сталинского времени и т. д.

Таким образом, все склонности будут более или менее удовлетворены. А уж если вы все равно любите тоску и грусть, так остается настоящая, последняя тоска, которую многие не знали за мелкими невзгодами. Когда все можно, а она все равно и еще больше. Но это будет не тоска от каких-то там очередей, а настоящая смертельная тоска.

Так что милости просим, господа, на нашу землю!

Фотография на обложке: Евгений Харитонов / Личный архив Татьяны Щербины / OpenSpace.ru

Источник: Евгений Харитонов. Под домашним арестом. М.: Глагол, 2005

Опубликовано на сайте Открытый университет

http://argumentua.com/stati/s-mavzoleem-pokoncheno-chto-budem-delat-s-kremlem

facebook twitter g+

 

 

 

 

Наши страницы

Facebook page Twitter page 

Login Form