О «значительных урожаях» говорить не пришлось. К реальности что-то там привирали, а реальная целина давала максимум 12 центнеров зерновых с гектара. Но это - в лучших условиях. В целом же 7-8 ц/га для целины считалось почти нормой. Тогда как в Украине паровая пшеница давала как минимум 30. Но проект был запущен, и Никита Сергеевич время буквально купался в славе первого целинника.
Только в 1954-1955 годах из Украины отправлено на целинные земли более 26 000 тракторов и большое количество других сельскохозяйственных машин и более 80 000 работников. Фото с сайта srcaltufevo.ru
Этой строке из песни в свое время прочили народность: «Здравствуй, земля Целинная ...»
Мелодия у нее была очень бодрой, ее долго напевали во всех уголках бывшего «непотопляемого».
А слова ... Как и все в те времена: немного советские, немного лирические: «Здравствуй, земля целинная,// Здравствуй, простор широкий — // Весну и молодость встречай свою...». Как почти в позднем псевдоукраинском шлягере: «Йде весна над нивами — // вільними, щасливими... // Буряки рядочками...» и т. д.
65 лет назад по инициативе генсека Компартии Никиты Хрущева началось в СССР так называемое освоение целинных земель Казахстана и Сибири.
Целина, мол, даст значительные урожаи зерна - и проблема хлеба в стране будет решена.
О «значительных урожаях», как выяснилось, говорить не пришлось. К реальности что-то там привирали, а реальная целина давала максимум 12 центнеров зерновых с гектара. Но это - в лучших условиях. В целом же 7-8 ц/га для целины считалось почти нормой. Тогда как в Украине паровая пшеница давала как минимум 30.
Но проект был запущен, и Никита Сергеевич время буквально купался в славе первого целинника. Пока его не «развенчали» за волюнтаризм и другие, вплоть до культовских, прихотей. Их лучше показывал тогдашний фильм «Наш дорогой Никита Сергеевич»; в нем пьяный «Никита» (постоянное выражение его преемника Брежнева) и все тогдашнее компартийное Политбюро ходило «между столов, как меж стволов» (из известной байки о пьяном Зайце). Народ, «задурений, забитий» (Франко) гоняли колоннами на ту агитку в кинотеатры вплоть «до самых до окраин».
Между тем «целинную славу» перехватил упомянутый очередной генсек Брежнев. Левой ногой редактора тогдашней «Литературной газеты» А. Чаковского и целой стаи редакционных «щелкопёров» (выражение из гоголевского «Ревизора») он «описал» все свои «целинные подвиги» в толстой брошюре «Целина», которая существенно дополняла две другие его "липовые” брошюры - «Малая земля» и «Возрождение». Держа их перед собой на рабочем столе, Леонид Ильич поочередно призвал в кабинет всех своих Буденных, Микоянов i Ворошиловых и ставил им одинаковий вопрос: «Ну как? Читал?». Услышав в ответ: «Читал» и «Гениально!», как бы про себя повторял потом тоже «гениальную» фразу: «Придётся и себя почитать ...».
Дед целинника Ивана был родом из киевской Макаровщины. Фото из собственного архива
Сейчас из всех исследований об освоении целины можно узнать, что для реализации такого проекта нужны были значительная материально-техническая база и кадры. Большую часть их в принудительном порядке выкачивали из Украины. Происходило то, что и при прежних «гетманах»: марионеточный вождь тогдашней компартийной Украины лишь держал за рога украинский корову, а доили ее другие - весь тогдашний СССР.
Только в 1954-1955 гг. из Украины отправлено на целинные земли более 26 000 тракторов и большое количество других сельскохозяйственных машин. В эти же годы туда было выслано более 80 000 украинских комсомольцев и молодых коммунистов. Преимущественно - мужского пола. Дошло до того, что в конце 50-х годов не было кем в Украине пополнять кадры шахтеров или машинистов, решили, что под землей и за рулем мазутных «-возов» могут успешно работать и девушки.
Кстати, во имя этой идеи заказано было ветеранам литературы и музыки Сергею Воскрекасенко и Григорию Веревке песенку, которая каждое утро, а то и по несколько раз в день, звучала на всех радиоволнах УССР: «Я шахтарочка сама — // Звуть мене Маруся.// В мене чорних брів нема –// Та я й не журюся...// Машиністом я роблю// На електровозі...// Не вродлива я — дарма,// Та до праці звична.// І дружу я з усіма,// Бо я симпатична...»
Появились ли тогда в шахтах и на электровозах новые Паши Ангелины (как в середине 30-х годов трактористки), история умалчивает, а тем временем на постоянную работу на целинные земли в течение следующего десятилетия направлялось две трети всех выпускников училищ механизации и других сельскохозяйственных учебных заведений УССР.
Один из моих знакомых (Иван Петрович Д.) недавно рассказал, что каждый селянский парень, который собирался тогда учиться в училище механизации, должен был писать в заявлении о приеме на обучение, что после окончания училища обязывался «отработать» на целинных землях в течение двух лет. Выпало ему работать на тракторе и комбайне в Акмолинской области Казахстана.
Жили в его бараке 27 механизаторов, обогревали тот барак сякой-такой «буржуйкой», а на улице же (зимой) более 50 градусов мороза, а летом - до 47 градусов жары. Выдержать такие условия мог далеко не каждый (девушек не было в той бригаде ни одной, и на какое-то общение с ними приходилось ездить в клуб центральной усадьбы совхоза). Чтобы кто-то не подумал бежать - выдавали зарплату подекадно: три раза в месяц по 8-9 советских рублей.
Такого «жалования» хватало на скромные обеды и завтраки в задрипанной столовой, а сэкономить из них что-то на дорогу для побега - не стоит и думать. И все же Иван Петрович за полгода до истечения оговоренного срока таки бежал в свое родное село без каких-либо документов, и там устроили его на работу на тракторе практически по блату.
Из моего Гуляйполя отправлен был Володька Манишевский и Федот Клапоушенко, но они там не прижились и вскоре явились на родительские пороги. Зато прижились там поздние гуляйпольские целинники: Наталья Гайшучка с двумя мальчиками и мой родственник Онысько Наенко, которые на целине искали лучшего семейного гнезда. Следы их где-то потерялись, так как нет второй Вкраїни и нет второго Дніпра, а освоение новых целинных земель в Казахстане и Сибири, как известно, прекратилось в 1963 году.
Партия учла дальнейшую неэкономичность этой затеи и решила лишь укреплять то, что уже освоено. И нередко - с помощью кадров Украины. Возможно, наиболее известным среди них и достижениями в освоении целины стал Федор Моргун. Рожденный в Донецкой области, он сформировался как выдающийся аграрий, доктор сельскохозяйственных наук, многолетний затем руководитель Полтавщины, публицист-писатель (член НСПУ), теоретик и практик безотвальной (плоскорезной) обработки почвы. Ему приписывают даже почти народную песню: «Не піду я понад лугом, де мій батько оре плугом,// А піду ж я понад лісом, де мій милий з плоскорізом...»
Этого человека я вспоминаю с особым трепетом еще и потому, что видел его только раз, а его другом и помощником во многих хозяйственных делах был мой студенческий однокашник из Лубенского техникума, многолетний председатель колхоза и заведующий сельхозотделом в Новосанжарском районе Полтавской области Володя Косяк.
Трудовой семестр студентов
На целинные земли из Украины на рубеже 50- 60-х годов выезжали также десятки тысяч студентов. Называлось это тогда третьим университетским семестром. Почти дармовым студенческим трудом строились в Казахстане жилые дома, школы, элеваторы, животноводческие фермы, машинно-тракторные мастерские, мосты, шоссейные дороги и тому подобное. Один из таких семестров я испытал и на себе; вместе с однокурсниками мы в нынешней Тургайской области строили для казахов жилые дома, дворы для овец и другие хозяйственные помещения. Кочевое сознание аборигенов воспринимало это наше строительство, правда, по-своему: поселившись в построенном нами доме, хозяин на его дворе ставил привычную для казахов юрту и продолжал вместе со своей семьей жить в ней ...
Во время третьего семестра удалось познакомиться и пообщаться и со «старожилами» целинных земель, среди которых были и современные «дикие бригады» армян или молдаван, и высланные сюда «гуманной советской властью» прибалты, чеченцы и крымчане.
Чаще всего (в более или менее обжитых уже совхозах Казахстана) встречались нам украинцы. Были среди них также «первые целинники» - те бедолаги, что, было, решились из-за нищенской жизни в «единой-неделимой» искать лучшей доли в Оренбургских краях еще во времена премьерства в Российской империи Петра Андреевича Столыпина (1909-1911). Были среди них и родители будущего писателя Григория Косынки (расстрелян в 1934-м), о чем он вспоминал в своей автобиографии. Дети и внуки ветеранов-целинников, которые прижились там еще со Столыпинских времен, хранили, между прочим, не только украинские обычаи и культуру хозяйствования (под окнами их домов росли подсолнухи и мальвы, в усадьбах вместо холодильников обустраивались прохладные льохи-погреба и др.), но и родной язык. У одного такого внука Ивана - дед его был родом из киевской Макаровщины - удалось даже заночевать. Он был счастлив, потому что дождался «новой» украинки и создал с ней семейство, а работал шофером на обслуживании студенческих отрядов.
Очень много сюжетов о «старых» и «новых» целинниках тогда наслушались-насмотрелись. Один из них лег в основу моей еще студенческой «Тургайской новеллы». Ее после публичного чтения в Союзе писателей в 1964 году обсуждали в целом благосклонно, хотя поэт Николай Сом замечал, что ребята-трактористы в ней не «очень правдиво» выпивали и бесчинствовали. Пришлось объяснять, что в целинных краях (зимой холоднющих, а летом зашкварных) водка была единственным спасением и для пораженного комсомольской ссылкой сознания, и для физического спасения. Когда водитель отправлялся в рейс расстоянием в 500 и более километров, то брал с собой не только флягу с водой (вода лишь увеличивает тягу к питью), но и обязательно ящик водки. «Ковтнеш, бувало, півпляшки і спрагу зтамовано. І на душі полегшає». Такую фразу приходилось слышать и от водителей, и от трактористов, энтузиазмом которых, по сути, была и поднята эта безграничная казахская и сибирская целина в середине ХХ века.
—
Михайло Наенко, опубликовано в издании Україна молода