Информационное сопротивление
Так что про внезапность нам наврали полностью и безусловно. И раз уже мы ведем речь о силах, выставленных Германией для проведения операции «Барьбаросса», то следует учесть соображения не только Гальдера, но и Гудериана, который не имея данных обо всех силах Вермахта, тем не менее, мог рассуждать о них, исходя из собственных сведений и представлений о том, как эта картина выглядит в целом. Не удивительно, что его оценки оказались близкими к тому, что выдал Гальдер, но пошел дальше и показал, где были те дивизии, которые посчитали совковые историки, но которых не было 22 июня на совковом фронте. Вот, что он об этом написал:
«По документальным данным, которыми я располагал, 205 германских дивизий на 22 июня 1941 г. распределялись следующим образом:
38 дивизий находились на Западе,
12 дивизий – в Норвегии,
1 дивизия – в Дании,
7 дивизий – на Балканах,
2 дивизии – в Ливии,
145 дивизий могли быть использованы для Восточной кампании.
Такое распределение сил свидетельствовало о ненужном дроблении: 38 дивизий на Западе – слишком много для этого района. Также и для Норвегии было много 12 дивизий.»
Наверняка многие помнят эту цифру – 205 дивизий Вермахта, которые напали на совок 22 июня 1941 года. Вот они эти дивизии, только за минусом 60 дивизий, которые сражались в других местах. Для понимания ситуации уточним, все эти шесть десятков дивизий от Норвегии до Ливии, воевали с Британцами или противостояли им без активных боевых действий, как это было во Франции или Норвегии.
Численность своковых войск мы намеренно не трогаем, просто доверимся наблюдательности и эрудиции Виктора Суворова и тому валу сообщений германских военных, которые за первые две недели войны, обнаружили куда более многочисленную группировку РККА вблизи западной границы и отметили, что разведке не удалось вскрыть все места сосредоточения войск противника. Из этого следует, что совки бессовестно завысили численность группировки войск Германии и занизили численность собственных войск, что сегодня уже не вызывает даже малейшего удивления.
То есть, можно почти со стопроцентной уверенностью утверждать о том, что у Сталина точно знали об этом совещании еще до того, как оно состоялось и уж тем более – после его завершения. Это просто нельзя ни рассказывать, ни комментировать, ибо только о нем вспомни – встанет вопрос о том, кто там был и что обсуждали. Сразу за этим отвалится такая масса легенд и откровенной чуши, которой закормили совков до вылезших на лоб глаз.
Между прочим, на том же совещании обсуждались и вполне практические вопросы, в частности – о темпе движения войск и прочих технических деталях, в масштабе операции и тут возникает один совершенно провокационный вопрос о том, что на 14 июня Генштаб хоть и не располагал полной картиной сил и средств РККА, но однозначно указывал на то, что по численности противни на четверть превосходит Вермахт и при этом, никто не стал хлестать валерьянку по поводу того, что наступательная операция изначальна планируется вопреки заветам Клаузевица и Мольтке, не просто без перевеса в силах и средствах, а даже в их меньшем количестве. Еще раз, после речей фюрера и других ответственных товарищей, заслушивались командующие крупных соединений и групп войск на предмет готовности их личного состава отработать согласно плану боевой операции, имея в виду наступление на численно превосходящего противника. Если товарищ Гитлер и был очень эксцентричным персонажем то военные были прагматичны и чужды всяким «знамениям» и прочим вещам. Так вот, никто из них не доложил о том, что его войска в принципе не способны справиться с боевой задачей, так как нет пресловутого трехкратного превосходства в численности войск.
На это никто не обращает внимание, а зря. Ибо такое однообразное поведение германских военных указывает как раз на причины оглушительного поражения совка в первой фазе войны. Кстати, знаменитые пассажи Виктора Суворова по поводу идиотизма германского командования, которое решилось воевать в совке без тулупов и прочего зимнего обмундирования. Он эту тему развивает в анекдотическом темпе и высмеивает бестолковость германских штабников, которые не предусмотрели овечьих тулупов. Кстати, этим он оправдывал то, что Сталин не поверил в реальность наступательных действий Германии, по этой самой причине. И вот на этом он строит свои дальнейшие выводы.
Однако, 14 июня, на том самом совещании был превентивно дан ответ как Суворову, так и всем, кто развивает эту тему. Как мы видели из цитат Гудериана, изначально задавался очень высокий тент хода всей операции, и он хвастался тем, что перевыполнил план в первую неделю боевых действий. Так вот, подобный темп был предусмотрен для всей операции, а сам Гудериан, вспоминая то совещание, прямо ответил Суворову, хоть тот еще не родился, ко времени описываемых событий и написал следующее:
«Я не могу согласиться с распространенным мнением, что только один Гитлер виноват в отсутствии зимнего обмундирования осенью 1941 г.
Люфтваффе и войска СС были снабжены им своевременно и в достаточном количестве. Но Верховное командование думало сломить военную мощь России в течение 8 – 10 недель, вызвав этим и ее политический крах. Оно было так уверено в успехе своей безумной затеи, что важнейшие отрасли военной промышленности уже осенью 1941 г. были переключены на производство другой продукции. Думали даже с началом зимы вывести из России 60–80 дивизий, решив, что оставшихся дивизий будет достаточно для того, чтобы в течение зимы подавить Россию. Эти дивизии, остающиеся на Востоке, после окончания осенью военных действий предполагалось разместить на зиму в хорошо оборудованных помещениях на какой-нибудь линии опорных пунктов. Казалось, что все урегулировано и все очень просто. Всякие сомнения встречались оптимистическими утверждениями. Описание дальнейших событий покажет, насколько не соответствовали эти замыслы суровой действительности.»
С его слов, только к 30 августу стало очевидно, что темпы операции начинают падать и возникает реальная вероятность зимней кампании для сухопутных войск. Но к тому времени, фюрером уже было принято роковое решение, которое сразу повлияло на скорость продвижения войск и как следствие – на весь характер войны.»
Гальдер и фюрер
Теперь следует кое-что подытожить и постараться представить то, как себе представляло германское командование будущие боевые действия до 3:00 22 июня 1941 года. Там себе четко представляли, что перед ними стоит численно более мощная армия. Кроме того, было представление и о том, что мобилизационный потенциал совка – выше германского. Наверное, при подсчетах сил и средств противника, германские генштабисты закладывали некий некий коэффициент, с учетом того, что часть сил противника не удастся вскрыть. Как видно из выкладок Гальдера, наиболее провальным оказался просчет количества танков.
Показательно то, как описывают обе стороны большое количество средних и тяжелых танков, которые были обнаружены в составе РККА уже в первую неделю боевых действий. Немцы однозначно указывают на то, что оказались абсолютно не готовыми к обилию средних танков Т-34. Напомним, самое крупное танковое сражение (по количеству бронетехники) состоялось как раз в первую неделю войны в районе города Дубно. В ходе этого сражения оказалось, что пушки немецких танков не способны пробивать броню совковых танков и для этого использовали мощные зенитные орудия. Причем, такой прием был вынужденным и о применении 88-мм орудий сил ПВО ни разу не ставилось на повестку дня при подготовке вторжения. Что касается танков КВ-2, то начальник генштаба Гальдер, получив первые сообщения о том, что войска столкнулись с машиной просто чудовищных размеров и чудовищной же огневой мощи – просто не поверил верности этих донесений На самом деле, именно второй модификации танков КВ уже было выпущено и отправлено в войска, более трех сотен и 152 мм пушка стала просто шоком для немцев, а зенитный пулемет, сверху башни – откровением.
Только 25 июня, Гальдер отмечает донесение о том, что войка обнаружили наличие танков, о которых ни разведка, ни генштаб, вообще ничего не знали перед началом наступления. Выглядит это примерно так:
«Получены некоторые данные о новом типе русского тяжелого танка: вес — 52 тонны, лобовая броня — 37 см (?), бортовая броня — 8 см. Вооружение: 152-мм пушка и три пулемета. Экипаж — 5 человек. Скорость движения — 30 км/час. Радиус действий — 100 км. Бронепробиваемость: 50-мм противотанковая пушка пробивает броню только под орудийной башней. 88-мм зенитная пушка, видимо, пробивает также бортовую броню (точно еще неизвестно). Получены сведения о появлении еще одного нового танка, вооруженного 75-мм пушкой и тремя пулеметами».
Это лишь небольшой пример того, что германское командование не имело полной картины состава противостоящей армии. Пример по танкам приведен просто потому, что именно при подсчете совковой бронетехники, была допущена самая крупная ошибка. Но примерно то же самое было и по всем остальным позициям состава совковых войск.
По мере приближения ко времени начала наступательной операции, это уже должны были отмечать не только центральные органы разведки, которые безусловно фиксировали сосредоточение войск Германии у границ, о чем имеется масса подтверждений, но и последующее выдвижение их на исходные позиции.
Гудериан пишет о том, что после известного совещания у Гитлера 14 июня, 15 июня он уже прибыл в свой штаб, тогда еще расположенный в Варшаве. 17 июня он, вместе со штабом, уже выдвинулся на передовые позиции, где занялся контролем подготовки войск к наступлению и состоянием тех войск, которые находились на флангах его танковой группы.
Скорее всего, все остальные участники совещания у фюрера, делали то же самое и в то же время. Это значит, что уже не только агентурная разведка центральных органов совка, но и полевая разведка войск, стоящих у границы, заметили изменения, происходящие с германскими войсками, о чем докладывали руководству.
Поскольку до сих пор эксплуатируется миф о внезапном нападении, то все эти данные либо были уничтожены прямо во время войны, либо сразу после нее ля того, чтобы выстроить мифологему о мирном и грустном совке и злобных немцах, напавших на беззащитное государство рабочих и крестьян. Тем не менее, 20 июня Гальдер отмечает, что Молотов просил аудиенции у Гитлера 18 июня.
Тот самый КВ-2
Нам вообще ничего и никогда не рассказывали о том, что за четыре дня до начала германо-совковой войны, Молото (народный комиссар иностранных дел), запрашивал встречи с Гитлером. Но то, о чем должен был происходить разговор – можно предполагать с уверенностью. Поскольку совок располагал большим количеством сил и средств, относительно противостоящей группировке войск Германии, Молотов должен был поставить Гитлера в тупик, прямо сказав ему о том, что совковое руководство в курсе плана Барбаросса и о времени начала операции. То есть, целью Молотова было уведомить фюрера о том, что эффекта внезапности у него уже нет. А те временем, уже заканчивалась подготовка к собственному наступлению.
Такие выводы нам позволяет сделать очередность из двух фактов. Первый – агентурная разведка однозначно донесла в Москву о том, что Гитлер собирает совещание, где объявит дату начала наступления. В тот момент, когда Гитлер только произносил свою политическую речь, о необходимости войны с совком и дело еще не дошло до объявления времени и даты начала операции, а уж тем более – не были заслушаны высшие чины Вермахта о готовности войск для осуществления мероприятий в рамках плана Барбаросса, Москва – по центральным информационным каналам, распространяет следующее заявление, от того же 14 июня:
«СССР, как это вытекает из его мирной политики, соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении, ввиду чего слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными», а также то, что, «по данным СССР, Германия неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерениях Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям». Даже если сильно верить в случайности, такого совпадения просто не могло быть в принципе. Совок просигнализировал Берлину о том, что они в курсе сегодняшнего мероприятия. Поскольку это заявление не остановило и не изменило планов Гитлера, а 17-18 числа уже стало заметно выдвижение войск на исходные рубежи, то Молотов попытался лично встретиться с фюрером и пообщаться с ним на эту тему. Как уже понятно, его даже не послали, куда подальше, а просто проигнорировали.
Мы не претендуем на истину в последней инстанции, при освещении этих событий, но указываем на два основополагающих факта, которые стали бесспорными по состоянию на утро 1941 года. Первый из них полностью исключает внезапность даты и времени начала наступления германских войск. В Кремле об этом знали наверняка и даже реагировали на это своеобразным образом, чтобы ввести игру в свое русло. Второй факт заключается в том, что немцы догадывались о том, что Москва в курсе их планов и точно знали о том, что количество совковых войск – больше германских, но тем не менее, это не повлияло на окончательное решение о начале операции Барбаросса.
Надо заметить, что в предшествующие две-три недели, германское командование прилагало все усилия для того, чтобы получить представление о том, что, сколько и в каком состоянии, противостоит им по ту сторону границы. То есть, они прагматично вычисляли наиболее удобные места для нанесения своих ударов и как показали дальнейшие события, именно на этапе подготовки начальной фазы операции вторжения, они сделали все правильно, что и стало залогом оглушительного успеха.
Как следует из описания последних часов перед началом наступательной операции, к двум часам ночи, все командиры подразделений, соединений, армий и групп армий, прибыли на свои командные пункты и последний час просто посматривали на часы.
Гудериан:
«В роковой день 22 июня 1941 г. в 2 часа 10 мин. утра я поехал на командный пункт группы и поднялся на наблюдательную вышку южнее Богукалы (15 км северо-западнее Бреста). Я прибыл туда в 3 часа 10 мин., когда было темно. В З часа 15 мин. началась наша артиллерийская подготовка. В З часа 40 мин. – первый налет наших пикирующих бомбардировщиков. В 4 часа 15 мин. началась переправа через Буг передовых частей 17-й и 18-й танковых дивизий. В 4 часа 45 мин. первые танки 18-й танковой дивизии форсировали реку.»
Гальдер описывает 22 июня по-деловому и без эмоций, а последняя запись 21 июня, определяет мероприятия на следующий день – 22 июня:
«Часы совещаний. Утром: у меня — 9.00; у главкома — 10.00. Вечером: у меня — 20.00; у главкома — 21.00. Потом — донесение фюреру». Это – все. Дальше, собственно – война.
anti-colorados
http://defence-line.org/2018/06/22-iyunya-xronika-odnogo-dnya-chast-7/
Последние новости
facebook twitter g+
Наши страницы
