Информационное сопротивление
Когда я утверждаю, что граждане, поддержавшие аннексию Крыма (не говоря уж о тех, кто её осуществлял), совершили государственную измену (против РФ, естественно, а не против Украины — со своими-то украинцы сами разберутся) — некоторые люди не понимают, как такая мысль вообще могла родиться. Ведь они привыкли, что «национал-предатели» — это как раз та «пятая колонна», которая имела чего-то против воссоединения России с Крымом, а те, кто приветствует приращение земель державы — как есть патриоты.
Ладно, чтоб было понятней, — обратимся к классике. Благо, все возможные политические расклады и движения — давно уже были опробованы человечеством и давно описаны (пусть порой и в несколько художественном виде).
Вот все читали «Илиаду». Ладно, почти никто не читал собственно «Илиаду», целиком, включая и студентов-филологов, поскольку мало кто знает родной язык Гомера до такой степени хорошо, чтобы ловить от него кайф, в переводах же он неизбежно теряется, и вообще «Илиада», при всей своей гениальности, — немножко тяжеловатое чтение по нынешним временам. С тех пор литературная техника изрядно прогрессировала (но сделала это, отталкиваясь, в том числе, и от «Илиады»).
Больше народу — читали изложение этой истории в «Легендах и мифах Древней Греции» А. Куна. Благо, там чётче расписана вся подоплёка, в то время как Гомер и не ставил себе такой задачи, для него причины и ход Троянской войны — это просто общеизвестный легендарный контекст, на который он ссылается, но не разжёвывает. Ну вот как Твардовский в своём Тёркине — не очень большое внимание уделяет причинам и ходу Второй Мировой войны.
И ещё больше народу, наверное, смотрело фильм «Троя». Который, на мой вкус, очень классный фильм, сильно недооцененный в момент выхода, гораздо талантливее и глубже стандартного «пеплумовского» блокбастера (хотя и снят тоже красиво). Там создатели очень бережно отнеслись и к «Илиаде», и к прочему известному «легендарному» материалу вокруг той полумифической войны, никакой лютой отсебятины не лепили, но проделали хорошую работу, чтобы как-то это дело систематизировать и представить более-менее целостную политическую картину, прояснить мотивы и цели сторон.
И вот как можно оценить поступок Париса, когда, едва удалось заключить мир между Троей и Спартой, он взял и умыкнул Елену, жену Менелая? При этом, он прекрасно понимал (или должен был понимать, как вполне себе совершеннолетний царевич), что старший брат Менелая, Агамемнон, озабоченный строительством греческой империи и контролем над всей Эгейщиной, спит и видит, как бы получить повод для сокрушения и покорения Трои.
Но поскольку Троя всё-таки сильна и вполне договороспособна (то есть, с ней выгодней торговать, чем воевать), прочие вассальные царьки Эллады не горят желанием бодаться с троянцами до упору. Агамемнон, хоть и царь царей над ними, испытывает некоторые трудности с тем, чтобы собрать все силы в кулак и бросить на Трою. Вплоть до того, что и родной брат, царь Спарты, один из самых сильных вассалов, идёт на мир с троянцами, с которыми имел прежде какой-то частный конфликт.
И вот тут-то Парис, войдя к человеку в дом на правах посла, злоупотребляя радушием хозяина и своей дипломатической неприкосновенностью, соблазняет его жену и увозит к себе. Уж это — такое явное оскорбление, что стерпеть невозможно. Более того, подобное поведение внушает не только Менелаю, но и прочим греческим царям мысль, что троянцев вряд ли можно назвать «договороспособными». Ну, когда каждый договор с ними может кончиться тем, что их послы крадут у тебя жён или ещё какие ценные вещи. Значит, с ними возможен только один разговор — война до полного подчинения. Чем Агамемнон и пользуется.
Гектор, узнав о выходке братца, естественно, не скрывает своих чувств. «Наш отец так долго стремился к этому миру — а ты всё похерил. Ты подставил меня, подставил его, подставил свою страну. Ты наплевал на всё это — из-за своей дурацкой блажи». То есть, фактически, открытым текстом обвиняет в государственной измене.
Ибо Гектор понимает, что Троя достаточно сильна, чтобы греки не желали с ней воевать «просто так», но всё же слишком слаба, чтобы устоять против объединённого эллинского войска, если будет весомый повод к тому, чтобы оно объединилось и пошло на решительную войну. А братец — как раз дал такой повод. Значит, Троя теперь обречена. И если братец этого не понимал — значит, дурак. Если понимал, но всё равно сделал — тогда это измена. Вот так взять — и угробить свою страну ради своих амурных чувств.
Которые, конечно, были сильны и светлы и очень романтичны. И Елена — она действительно влюбилась в Париса. И ей было плохо с Менелаем. Поэтому она уплыла совершенно добровольно. Но ей-то, слабой женщине, простительно поддаться чувству, не соображая, чем это обернётся для Трои. Тем более, что она и не троянка, а просто решила там пожить с любимым царевичем. А вот ему — это непростительно. Он должен был бы думать уже головой, а не… романтическим каким-то органом.
По хорошему счёту, Гектор должен был развернуть корабль (что и сделал в фильме поначалу), вернуть Менелаю его жёнушку-беглянку и в придачу — голову своего дурного братца. Вместе с извинениями за произошедшее недоразумение. Но — не сумел этого сделать. Всё ж таки — брат. Да и поздно уже. Пропажа наверняка обнаружена, Агамемнон уже в курсе — и он не даст снова помириться. Можно представить, что творилось на душе у Гектора в этот момент, когда он, представляя себе стратегический расклад, понимал, в насколько отчаянное положение попала Троя. Где как ни трепыхайся, как ни геройствуй — но греки могут и будут дожимать её годами. И дожмут. Просто потому, что значительно превосходят по ресурсам — а теперь ещё имеют и мощный стимул для войны до победного конца. А ведь всё было так хорошо. Наконец-то мир со Спартой, возможности сотрудничества, всё такое. И в одночасье — всё это полетело к чёрту.
Ну и Елена, замечу, хотя имела сомнительную стратегическую ценность, была реально прекрасной. Там было, от чего слететь крыше у Париса.
Но что, блин, прекрасного в этих крымских гнилозубых старушенциях, шамкающих про то, как они хотят «умереть в Эш-Эш-Эш-Эр»?
Некоторые кретины говорят: «На то воля богов, ибо народ Крыма сам пожелал быть в России!»
Да? Как трогательно! А народ Гаити, часом, ещё не возжелал присоединить к себе Российскую Федерацию? Ну а почему нет-то, если она такая добренькая и безотказная? Кто ни напросится в гражданство — всех берёт, всем паспорта раздаёт, безо всякой мысли, чем бы ей полезно было такое приобретеньице.
Кретинам, конечно, не понять, но для меня сама такая постановка вопроса — «Народ Крыма захотел и потому дело решённое» — оскорбление для России. Я всё-таки считал, что моя страна — не помойка, чтобы сваливать в неё любой и всякий сброд, который не способен устроить свою жизнь на собственной земле, только хныкать горазд десятилетиями, в надежде на то, что кто-то придёт и покормит. Своего такого сброда — выше крыши, к сожалению.
Нет, ну это не ко всем, конечно, крымчанам относится — но вот к тем, кто совершенно откровенно и совершенно неприлично навязывался России, ожидая подачек за её счёт (и не скрывая этого). Прогибаться под это их стремление — нельзя было ни в коем случае, если иметь хоть немножко уважения к собственной стране и её гражданству. Как говорил ещё задолго до аннексии один мой приятель: «То, что кто-то не сподобился стать полноценным гражданином Украины — ещё вовсе не повод, чтобы считать его достойным гражданином России».
Мало-мальски уважающие себя государства — очень осторожно и щепетильно относятся к вопросам предоставления собственного гражданства. Не раздают паспорта направо-налево хрен знает кому за одни только плаксивые глаза. Поскольку считают, что их гражданство чего-то стоит — и не желают его девальвировать.
Продвижение политических и экономических национальных интересов в мире — дело другое. Это одна из функций государства, ради которых его вообще имеет смысл содержать. Иногда такое продвижение — приходится подкреплять и военным присутствием. Но только в том случае, если это действительно необходимо для защиты вполне реальных, а не фиктивных интересов. И при тщательном взвешивании всех плюсов и минусов от каждого шага, чтобы не нарываться на такие неприятности, какие перечеркнут все выгоды от экспансии. И ни в коем случае — не совершать таких движений, какие могли бы рассматриваться как беспредел, поскольку это рискует подорвать саму по себе веру в здравомыслие и договороспособность государства.
Аннексия Крыма, в нарушение всех международноправовых норм и частных договоров конкретно с Украиной — это было именно беспределом. Совершенно идиотской и крайне вредной для России авантюрой. И только романтические идиоты могли аплодировать этому: «Ах, как смело! Ах, как дерзко! Мы снова всем показали!»
Показали — что? Что с Россией нельзя иметь никаких дел? Что Россию ни в коем случае нельзя пускать на свои рынки и на свои земли, потому что она может использовать любое своё присутствие, любое своё влияние для аннексии территорий и пакостничества «принимающей стороне». Ну, зашибись!
Конечно, современный истеблишмент «Эллады» — он не такой зловредный и маниакальный, как Агамемнон из фильма. Даже такие персонажи, как Маккейн — не спешат сажать гоплитов на диеры и устраивать бойню под стенами Трои. Но очень многие — удовлетворённо потёрли руки, когда Кремль, по несусветной дурости своей, хапнул Крым. Поскольку у них есть свои лоббистские интересы. Экономические интересы. Которые они не могли отстаивать совсем уж беззастенчиво, покуда в мире существует некоторый «фейрплей» в деле международной торговли. И если ты хочешь убрать с рынка конкурента — приходится это как-то обосновывать.
Тут — они получают прекрасное обоснование на все случаи, когда им захочется убрать российскую продукцию, нынешнюю или возможную в будущем, с какого угодно рынка. По самым благовидным политическим причинам. Потому, что русские — беспредельщики. Потому что они нарушают свои договора самым наглым и насильственным образом, а значит, на них не распространяется «фейрплей».
Пока наша «Троя» поставляет преимущественно нефть-газ-металлы — ладно, это принимают. Пока им это выгодно, пока нет сравнимой по цене замены (хотя и над этим они, естественно, стали очень усиленно работать). Но представьте, что будет, если вдруг в России создадут некую действительно высокотехнологическую, прорывную продукцию, способную конкурировать с западными образцами. На каких условиях её допустят хоть на какой-то внешний рынок? Разве только на таких, чтобы российская экономика вообще нихрена с этого не получала. И это очень легко будет сделать «коллективному Агамемнону», когда имеется такой сильный политический мотив, а платежи в международной торговле по-любому привязаны к подконтрольным ему банкам.
Когда Россия считалась добропорядочным контрагентом, а с недавних пор была и членом ВТО («мир со Спартой») — чинить препятствия на пути продукции российского происхождения было, конечно, можно, но — хлопотно. Чего-то придумывать лоббистам приходилось бы, чтобы навязать заградительные пошлины даже в собственных странах, не говоря уж о выкручивании рук другим рынкам сбыта.
Когда Россия повела себя столь отмороженно во внешней политике? Проще простого прихлопнуть санкциями любой перспективный экспорт из России, едва он начнёт ощутимо мешать их, лоббистов, собственным экономическим интересам. И это теперь чёрт знает сколько висеть над нами будет.
Понятное дело, подобная ситуация вполне устраивает «изоляционистскую партию», которая бы предпочла окуклить национальную экономику и, владея властными высотами, довольствовалась распилом крошек от ресурсного экспорта (всё более дешевеющего на фоне мировой экономики, впрочем).
Но эту партию саму по себе приходится считать сугубо предательской по отношению к интересам национального развития. Ибо кем можно считать ещё людей, желающих превратить свою страну в подобие Северной Кореи?
И то, что Кремль пошёл на поводу у этой партии, — было государственной изменой с его стороны. Что он вот так взял — и поставил крест на перспективах национального развития и взаимовыгодного добропорядочного сотрудничества на десятилетия, возможно, вперёд, обрекая свою страну на неизбежную деградацию (которая идёт, естественно). Загнал в такую ситуацию, из которой чёрт его знает, как выпутываться даже после смены власти и курса. Репутация — такая штука, что похерить можно в один момент, а восстанавливать — поколениями.
Ну а «влюблённые Парисы», которые не понимали, чему радовались и чему потворствовали — что ж, кретины. Однако, это не отменяет того факта, что они тоже причастны к этому акту государственной измены, что бы иное им ни казалось.
А так-то и Парис был парень по-своему неплохой, и среди «крымняшек» есть люди по-человечески неплохие. Но вот просто не надо им быть причастными к политическим делам, когда они рассуждают там на уровне: «О, Елена меня полюбила! О, счастье, о радость! Иди ко мне, иди домой, в Трою! А там — хоть камни с неба, и хуй с ней, с Троей: главное, что мы вместе!»
P-s.: Как теперь разруливать эту историю — сложно сказать, но, вероятно, придётся признать, что крымские шаманки использовали чародейство для соблазнения и охмурения простодушных россиян, с целью вторжения в Россию и присоединения её к себе :-). Пишет artyom_ferrier (artyom_ferrier)
Последние новости
facebook twitter g+
Наши страницы
