Информационное сопротивление

Мой папа никогда не ходил на встречи ветеранов, не носил ордена и медали, а него их было немало. Кроме «Звезды» еще «За Отвагу», за победу, за взятие Кенигсберга и много других. Когда я просил его рассказать о войне, он морщился и отворачивался. У него эта тема вызывала отвращение. 

- Почему, папа? Ведь другие носят, а ты, герой, прячешь свои подвиги?!

- Не, нормальные солдаты не носят, зачем и кому эти железяки с ленточками нужны? Мишура...

И он однажды рассказал мне, юному, двадцатилетнему лейтенантику, свое самое яркое воспоминание о войне: он сидит на поваленном от прямого попадания дереве где-то около Кенигсберга, обессиленный, оглушенный боем и его рвет. От усталости, от ежедневных контузий, которые сопровождали артиллеристов, от поганой еды, от запаха вспоротых осколками животов убитых людей, собак и коров. А пахло кровью, мочой, говном и порохом, и по-особому - железом. Знаете, как пахнут гвозди?? Вот таким вот запахом от осколков были пропитаны солдатские одежи. И он сказал:

- Война для меня - это только блевотина, сынок. Это вообще такое дело: тот, кто прошел через ад, никогда не будет вспоминать. Нормальный человек не может любить войну и гордиться тем, что убивал и видел, как убивают. Да и война давно закончилась, зачем ворошить старое: Гитлер мертв, Сталин мертв. Надо о другом думать...

Господи, папочка мой любимый, умница моя, солнышко! Как же я ненавижу трупоедов, которые снова хотят измазаться этим ароматом.

Он воевал с 1940 по 1941. Мальчишку-финна послали на финскую кампанию. Потом ему вырезали легкое из-за ранения и пневмонии. Год в госпитале. Поступил на юридический факультет. Потом снова призыв. И демобилизовался в 1946. Восстановился на юрфаке ЛГУ, закончил, стал прокурором Красносельского района. Женился на внучке академика Карпинского. В 1952 году уволился, потому что надо было сажать евреев-вредителей.

Развелся с женой, так как она считала его неудачником. Работал в инспекции по защите памятников. Потом был вычислителем в обсерватории, так как с детства считался математическим гением и учился в школе для особо одаренных детей, организованной Яковом Перельманом. Выучил хорватский язык, чтобы читать единственную приличную прессу в СССР - югославские газеты «Борба» и «Свобода», которые продавали в киоске Союзпечати в гостинице «Астория».

Встретил мою маму-англичанку, Маргарет-Лилиан Благовещенскую-Парланд в декабре пятьдесят седьмого года, только вернувшуюся из эвакуации и опасавшуюся репрессий из-за своего британского и финского гражданства. Ее первого мужа расстреляли, как английского шпиона. Именно из-за брака с ней. Она сожгла свои документы и искала юриста, чтобы восстановить ленинградскую прописку. Пошел работать на завод грузчиком. Закончил техникум, стал инженером, начальником цеха. И лектором общества «Знание». Вышел на пенсию. Изучал историю Дома Романовых. Умер в 1991-м.

Мое первое воспоминание: я просыпаюсь ночью на даче, а папа с мамой пьют чай и слушают по «Спидоле» «Би-Би-Си».

Дмитрий Запольский.

http://www.aboutru.com/2016/04/27560/