Информационное сопротивление
«Корнет спрашивает у поручика Ржевского:
— Как вам так удается с женщинами?
— Все дело в подходе-с. Нельзя сразу переходить к делу. Сначала надо поговорить о погоде, потом – о музыке и лишь после этого – делать предложение.
Корнет усвоил этот алгоритм и на ближайшем балу решил его испробовать. Подойдя к симпатичной барышне, он выпалил:
— Ну и дождь сегодня! У меня есть барабан Может переспим?»
Старинный анекдот.
В совке все было подчинено каким-то не сразу понятным алгоритмам. Казалось бы, незначительное обстоятельство могло привести к очень серьезным последствиям. Например, вождь и учитель, горячо любимый товарищ Сталин, очень часто начинал свои спичи формулой: «есть мнение». У кого оно есть и на чем оно основано – не уточнялось, есть мнение и все тут. Товарищи выслушали это мнение и вот уже на собрании рабочие кричат «руки прочь» от страны, которую они никогда не найдут на карте. Или наоборот, «есть мнение» и вот уже под гармошку поют: «Принимай нас Суоми-красавица, в ожерелье прозрачных озер». И Суоми-Финляндия, принимает миллионную армию, с тремя тысячами танков, самолетов и прочего железа. Просто было такое мнение.
Многие вещи, происходившие в совке, поражают своей однотипностью, но закрытые архивы или полное отсутствие документов, по узловым аспектам истории, не позволяют увидеть этот механизм в полном масштабе. Тем не менее, малые процессы имели ту же ритмику и развивались по тем же правилам, что и крупные.
Заставшие время совка хотя бы немного раньше агонии, должны помнить, что при устройстве на более или менее ответственную работу, поступлении в ВУЗ или даже призыве в армию, приходилось заполнять различные анкеты. В них были вопросы, смысл которых нельзя было понять, не зная того, как работает система. Вернее, прямой смысл был понятен, а вот для чего этот вопрос был задан – не понятно.
С именем, фамилией, датой и местом рождения – все понятно, а вот зачем опросник содержал графу «национальность»? Простому человеку понять глубинный смысл этого вопроса было не совсем понятно. Тем не менее, он был. Недавно в Сети были продемонстрированы скан-копии анкеты Сергея Королева до ареста и после оного. Сначала он писал «украинец» в графе «национальность», а после побоев и унижений, эта же графа содержит запись «русский». Это сейчас понятно, что «русский» — внутреннее состояние, не имеющее отношения к национальности. Если ты смирился с тем, что тебя втоптали в грязь до положения быдла, когда ты отказываешься от своих корней и просто получаешь место в стаде, ты – русский. Не удивительно, что «русский мир» на Донбасс приезжают защищать абхазы, калмыки, якуты, буряты и прочие, которые даже языка русского толком не знают, а уж об истории – нет и речи.
Но были и еще более загадочные графы опросников. Через 40 лет после окончания Второй Мировой Войны анкеты содержали вопросы о родственниках, бывших в плену или оккупации. Что характерно, большая часть населения совка, проживающая в европейской его части, безусловно, имели таких родственников, но писали – «нет». Этим они отрекались от них и как бы подписывались – «я – совок». Наверное, там был еще какой-то смысл, но главный – самоидентификация.
Наиболее загадочным же был пункт анкеты, встретивший вчерашнего школьника в анкете военкомата. Назывался он «знание иностранного языка». Практически всегда, в этом месте возникал вопрос о том, что на это отвечать. С одной стороны, пять лет в школе «учили» английский или немецкий, а кое-где – французский и испанский языки. Вроде бы взять и написать – «не владею», нельзя хотя бы потому, что тут рядом лежит аттестат, где твой иностранный язык имеет оценку «5», ну, в крайнем случае «4». Раз так, то как-то владеть им ты обязан. Но вдруг окажется, что тебя спросят что-то по-английски, а ты, кроме «Май нэйм из Вася» — ничего не знаешь. Поэтому – приходится уточнять.
А уточнять есть что. Обычно, школьная программа и преподавание иностранных языков были настолько отвратительно качества, что большинство учеников задумывались о смысле убийства времени на этот предмет. Даже природоведение с изучением цвета яиц у птиц, выглядело более близким к реальности, чем иностранный язык. Мало того, в конце 70-х до нас таки дошли песни «загнивающего Запада». Все началось с Аббы и Бонни М, а потом – пошло-поехало. Подтянулись (уже широко, а не элитно) Битлы, и все остальное. По своей наивности, мы включили магнитофон, чтобы англичанка перевела смысл какой-то песни на английском. В общем, глубоко континентальный наш городок, наблюдал картину вытащенной на поверхность, глубоководной рыбы. Училака выпучила глаза, которые у нее чуть не выпали, а ртом делала так, как рыба без воды.
То есть, о качестве владения иностранным языком, в среднем по совку, можно было не спрашивать. А тут – серьезная бумага, в суровом учреждении. Но на помощь приходил сотрудник военкомата, который только уточнял, какой язык учили в школе. Когда ты отвечал, что учили английский язык, он подсказывал правильный ответ: «английский со словарем». Это значит, что ты его должен был учить, но не сложилось.
Такая ситуация была почти везде. Раз так, то иностранная литература или иностранные тексты, были доступны только в переводах. А переводчики все были на учете в КГБ и любой текст переводили правильно, с учетом линии партии и правительства. Не удивительно, что тексты того же Маркса были переведены правильно и с нужной подачей.
Но вернемся к анкетам. Тут важно то, что такие анкеты имели практическое применение. Отдельные позиции анкет, были заведены на проверку КГБ. То есть, определенный ответ в анкете, запускал стандартную процедуру, которая могла привести на нары, в психушку, в агентуру или даже в штат КГБ. Эти алгоритмы работали четко, в режиме сита. Уже потом начиналась отдельная работа следователя или опера, но на начальном этапе, шел простой, механический отсев.
Интересно, что система тогда настолько закостенела, что обросла инструкциями и предписаниями на все случаи жизни. Это стало родовым признаком Конторы. И такое положение вполне объяснимо. Все надо было делать четко по написанным бумажкам, ибо любая смена направления ветра, может стоить тебе очень дорого. Любые отклонения вправо или влево, делались на собственный страх и риск. Они могли, как ускорить карьеру, так и привести к гибели.
Все это к тому, что нынешняя система спецслужб РФ, возвращается в прежнюю парадигму и костенеет на глазах. Из нафталина достаются не только старые приемы работы, но и старый ее алгоритм. На выходе получаются адаптированные версии одних и тех же конструктивных решений.
Вот публике надо было снова привить знакомую формулу «народ-победитель». Это – завуалированная форма некого превосходства над остальными. Если невозможно похвастаться интеллектуальными, техническими или эконмическими достижениями, то в ход идет именно эта карта. Быдло ее подхватывает легко и с удовольствием. Однако, новые времена требуют и новых форм, а потому – была запущена известная надстройка «можем повторить». Звучит свежо, хоть по своей сути это – старая совковая конфета.
Но именно эта конструкция оказалась очень удобной для исследования. Успешно апробированный вариант старого совкового приема, видимо, был утвержден и рекомендован для применения и в других операциях, понятно, после доработки его для конкретного случая. Поскольку основная идеологическая работа российских спецслужб, направлена на разрушение Украины, то этот метод просто не мог вынырнуть у нас. И действительно, «можем повторить» у нас материализовано в призывы к: «майдану 3,4, 5…». Работает один и тот же алгоритм, инспирируемый из одного и того же места.
При внимательном рассмотрении того, что вбрасывается в нашу прессу или вкладывается в уста российской агентуры, можно найти массу аналогий того, что уже демонстрировали КГБ/ФСБ. Мы все ждем, что кто-то станет писать на своих автомобилях, адаптированный вариант «Обама чмо» и страшные рассказы о том, что какой-то персонаж украинской политики, гадит в подъездах и лифтах озабоченных украинцев. Тут фантазия неуместна, тут нужны утвержденные и прошедшие испытания, варианты. Так что – ждем-с.
anti-colorados
http://defence-line.org/2018/01/algoritm
Последние новости
facebook twitter g+
Наши страницы
