Информационное сопротивление

Не очень хочется разбирать мотивацию тех, кто поддерживает, с позволения сказать, культурный обмен со страной-агрессором, - замечает Юрий Макаров в еженедельнике "Тиждень" и продолжает: - там и забота о финансовом состоянии вверенного учреждения (it's strictly business), и более или менее латентная ностальгия по «общему пространству», и ватная конъюнктура (есть у нас и такая), и активность агентов влияния (конечно!), и «толерантность» полезных идиотов, и обычное неприкрытое равнодушие.

Позиция руководства «первой сцены страны» - под таким слоганом теперь продвигает себя дворец «Украина» - юридически безупречна: пусть СБУ или Минкульт составляют проскрипционные списки, а мы послушно будем выполнять. Иначе говоря, предлагается исходить из презумпции присутствия в Украине российской современной культуры (в кавычках или без кавычек), пока не будет доказано обратное в каждом отдельном случае.

Мне ближе позиция решительно отклоненного Радой в начале октября законопроекта № 4303 («об ограничении использования медийной продукции государства-агрессора»), который, несмотря на всё своё несовершенство, предусматривал презумпцию неприсутствия в нашем пространстве восточных культуртрегеров. Ну это вообще не вопрос: я трогательно отношусь к Борису Ґребенщикову, положительно к Андрею Макаревичу и отвратительно к Вилли Токареву, но в целом никакой катастрофы с нами не произойдет, если они не будут приезжать в Украину в ближайшие несколько лет. Чтобы избежать эмоционального передергивания, предлагаю нейтральную аналогию: возможно ли представить, чтобы в Лондоне осенью 1940 года, после первых бомбардировок Люфтваффе, выступала Марика Рёкк (та самая «девушка моей мечты», от которой тошнило Штирлица), хотя она сама непосредственно и не поддерживала нацистский режим?

Нежелание, неспособность, страх оторваться от московской зависимости, подкрепленный финансовым интересом - это нынешняя разновидность малороссийства

Защитники свободного общения поверх барьеров уверены, что спрос, в частности на попсу, шансон, «старые Песни о главном», диктует предложение. Я же, исходя из собственного опыта, уверен, что именно предложение во многом формирует спрос. Если рядовой зритель видит на «главном канале страны» российское мыло, а на «первой сцене страны» Наташу, прости Господи, Королеву, он убеждается, что, по сути, ни войны, ни конфликта между двумя цивилизациями не происходит, можно продлить существование в комфортном ментальном коконе.

И тут во внешнем, для всех очевидном конфликте вырисовывается второй, глубинный слой. Директор дворца «Украина» постоянно обвиняет оппонентов в украинофобии, это его фирменное Carthago delenda est. Обвиняет из-за того, что он регулярно предоставляет свою площадку Оксане Билозир, Павлу Зиброву, Иво Бобулу, Виктору Павлику, Лилии Сандулесе, супругам Билоножко, а оппоненты ими якобы гнушаются. Это не просто отмазка типа «сам дурак», это глубокое убеждение, что наша «поп-музыка 60-летних» (она же мюзик-холл, она же варьете) - почти магистральная форма существования украинской культуры.

Не хочу упражняться в снобизме, тем более что названные исполнители действительно имеют свою миллионную армию поклонников, но канон этого жанра закладывался в глубоко давние 1980-е, по сути, это разновидность колониального искусства, разрешенная форма существования национального во враждебной империи со всеми плюсами и минусами такого позиционирования. Главное, что эстетически это не противоречит «старым Песня о главном», потому что растет из того же корня.

Скажу еще резче: адепты состарившихся ВИА (вокально-инструментальных ансамблей - кто не знает, была такая легитимная, идеологически обезвреженная, обезжиренная и причесанная адаптация западных рок- и поп-групп на позднем советском грунте) испытывают большее сродство с российской попсой, чем с новейшими проявлениями украинского массовой культуры. Поэтому такие ее представители, как сестры Тельнюк, Марьяна Садовская, GG, «Гуляйгород», Dakh Daughters в их канон не вписываются. Директор «Украины» Роман Недзельский даже обмолвился, что эти артисты боятся большой сцены. Понимаете? Парижа, Берлина, Дюссельдорфа, Кракова, Нью-Йорка, Сиэтла не боятся, а дворца «Украина» боятся!

Все, как ни печально, проще. Нежелание, неспособность, страх оторваться от московской аддикции, фантомные боли утраченной конечности (по выражению продюсера «главного канала страны»), подкрепленные финансовым интересом, является нынешним видом малороссийства, а его конвенционные проявления - современной формой пресловутых шаровар.

Они выступают в паре. Форма меняется, содержание остается неизменным.

Юрий МАКАРОВ

http://novaukraina.org/news/urn:news:1D86E6E