Император с нетерпением ждал министра иностранных дел, нервно прогуливаясь по диагонали огромного зала. Специально выписанный из Валаамского монастыря иеромонах Ксенофобий тихо вошел в зал, вызванный охраной. Он был кем-то вроде исповедника, и когда неугомонный император был явно не в себе, он всегда появлялся с коробочками и бутылочками различных церковных снадобий. Понятно, что это был не ладан и не миро, там были другие средства, присланные единоверцами-аскетами из Колумбии, Афганистана и других стран, где это добро вырастает отменного качества. В этот раз он удивленно остановился и наблюдая за императором, довольно улыбался незаметной, скрытой обильной бородой, улыбкой.

— Тасы нарезает* – подумал монах, имевший обширный опыт сидения не только в монастырях, но и в других местах, не столь отдаленных.

Оно ведь как получилось. Еще при совке, задолго до империи, он должен был идти на срочную службу. Должен, но не пошел. На проводах, когда уже стал набирать обороты «сухой закон» имени Горбачева, самогона на всех не хватило и под утро он с соседним пацаном залез в их сельский магазин, где обнаружили ящик портвейна «Три семерки». Что самое обидное, выпить успели всего одну бутылку, когда пришел участковый. Уговорить отпустить в армию – не удалось, и вместо службы в «деревянных войсках», Ксенофобий, а в миру Сергей Суходрыщин, попал на свою первую ходку и что характерно – пришлось иметь дело с деревом — валить лес на Дальнем Востоке. Потом он еще несколько раз возвращался примерно в те места, но потом решил уйти в монастырь, ибо «пхнуть по пацански»** не позволяло здоровье. Так он и стал братом во хресте Ксенофобием. На Валааме он как-то варил уху для Путина и тот учуял родственную душу. Путин не называл его монашеским именем, а кликал витиевато: «Пречетник из Компенхерста».

В общем, Путин в очередной раз проходил диагональ зала, когда вдали ухнула пушка Арматы, возвещая третий час ночи. Танкистам разрешалось стрелять боевыми снарядами в любое место, вне резиденции Бычаров Ручей. Иногда они пользовались этим разрешением и палили во что-нибудь интересное. Как-то раз им удалось срубить только что взлетевший Ту-154 с боевыми гармонистами и балалаечниками. Потом их всю ночь поздравлял весь персонал резиденции, а император лично поднес стрелку рюмку водки «Путинка» и хозяйский бутерброд со слабо соленой севрюгой. Утром еще орден вручил, Кутузова. Это был намек на снайперскую стрельбу. Ведь Кутузову не надо было щурить глаз, когда целишься.

Но тут послышались шаги министра и Путин, заложив ладонь руки за лацкан своего водолазного костюма и поставив ногу на антикварный барабан гвардии Наполеона, велел впустить посетителя. Серега вошел весь в каплях пота. Мокрым было даже пенсне, а ноздри раздувались и вовсе угрожающе. Но император стоял на барабане аки скала, невозмутим и грозен. Кроме того, барабан придавал ему 75 сантиметров росту.

— Вот что, любезный – начал император – что слышно в мире? И не случилась ли где война?

— Извольте видеть, начал было министр, — никаких новых войн вроде нет-с, кроме тех, что вы сами изволите вести.

Император покосился на министра и сурово спросил:

— Разве мы ведем войны?

— Ну как же-с, как же-с? В Украине, в Сирии, вот в Корее готовим.

 

Император вздохнул, слез с барабана, и заложив руки за спину, пошел к своему письменному столу. Не оборачиваясь он бросил министру:

— Снова взялся за коксохимию? Ты все забыл?

— Как можно-с, — взвизгнул министр – я снял маленькую пробу с новой партии. Самую малость. Перед сном. Вы же знаете, как у меня плохо со сном?

Император не смог сдержать улыбку и заметил:

— Как же не знать? Пилоты самолета, на котором ты летел в Америку, говорили, что от твоего храпа чуть крылья не оторвались. Они даже хлопали над фюзеляжем.

*Ходить по самой длинной прямой в тюремной камере.

**Подниматься по воровской иерархии

(продолжение следует)

http://defence-line.org/2017/09/imperator-kotorogo-net-chast-2/