Информационное сопротивление

У известного историка Уолтера Лакера вышла довольно интересная книга «Путинизм», в которой он пытается обнаружить идеологические корни путинизма. По его мнению, таковые следует искать в философии Ивана Ильина. Вместе с тем, не все соглашаются с такой трактовой идеологической подноготной Путина.

Например, культуролог Соломон Волков отмечает: «Лакер, о котором мы сейчас говорили, возводит путинизм к философии Ивана Ильина, а я бы путинизм возвел бы совершенно к другой фигуре. Это будет не философ и не писатель, а это будет именно практик Петр Аркадьевич Столыпин. Потому что самая, по моему убеждению, близкая идеологически и в практическом плане фигура из русской истории для Путина - это именно Столыпин. Именно под Столыпиным он, говоря словами Маяковского, себя чистит».

На самом же деле, путинизм и мировоззрение Путина не имеет ничего общего ни с философскими взглядами Ильина, ни с практикой Столыпина.

Во-первых, западные исследователи слишком усложняют и чрезмерно облагораживают мировоззрение Путина. Там все гораздо более примитивно, чем они пытаются представить. Вместо высокой рефлексии уровня националиста Ильина у Путина наблюдается лишь комплекс иррациональной злобы, ненависти, садизма, мстительности и примитивного инстинкта выжить любой ценой.

Последние акции по уничтожения западной еды это хорошо продемонстрировали.

Кроме того, применение националистических постулатов к многонациональной российской действительности может лишь привести к взрыву тюрьмы народов.

Вот как Ильин видел «грядущее России»: «Когда мы смотрим вперед и вдаль и видим грядущую Россию, то мы видим ее как национальное государство, ограждающее и обслуживающее русскую национальную культуру».

Другими словами, по Ильину, в многонациональной России должна господствовать одна нация и одна культура. По сути, это русский фашиз

Фашиствующий мистик и иррационалист Ильин пытался представить ложный и идеалистический образ России: «Не случайно русская сердечность и простота обхождения всегда сжимались и страдали от черствости, чопорности и искусственной натянутости Запада. Не случайно и то, что русская созерцательность и искренность никогда не ценились европейским рассудком и американской деловитостью».

Вот как раз эту «русскую сердечность» и «искренность» мы сейчас и наблюдаем во всей ее красе в политике России по отношению к Украине, а ранее имели возможность наблюдать по отношению к Чечне и Грузии.

Интересно также обратить внимание на то, как Ильин характеризует русское правосознание: «С каким трудом европеец улавливает особенности нашего правосознания - его неформальность, его свободу от мертвого законничества, его живую тягу к живой справедливости и в то же время его наивную недисциплинированность в бытовых основах и его тягу к анархии».

Собственно говоря, это и есть самый настоящий правовой нигилизм, который критиковал в сборнике «Вехи» Богдан Кистяковский. Чем обернулся этот правовой нигилизм и для самой России и для соседних народов, мы хорошо знаем.

Что касается Столыпина, то тут вообще колоссальная разница между политической практикой Путина и Столыпина. Путин по отношению к Столыпину - антипод, поскольку все реформы Столыпина имели целью вестернизацию, европеизацию России.

Действия же Путина, напротив, направлены на то, чтобы изолировать Россию от Запада, превратить ее в анти-Запад.
России сейчас как раз нужен не Путин с его антизападным, антиамериканским мракобесием, а Столыпин, стремящийся вернуть Россию в лоно Западной цивилизации.

Александр МЕРЕЖКО